— Не изволили-с вернуться! — Тренина сосредоточенно вязала носок и не смотрела в сторону Блюма. Элла Валентиновна старательно изучала журнал «Бурда моден».
— А меня вот угораздило… — потерянно начал он, и Лариса почувствовала, как он выкатил свою нижнюю губу, и не смогла удержаться, чтобы не взглянуть, — до того потешно это выглядело!
Миша стоял в луже стекавшей с него воды, широко растопырив свои толстые пальцы. Тренина фыркнула, но удержалась от дальнейшего смеха, вновь сосредоточившись на вязании. Лишь посоветовала:
— Вам, Михаил Львович, надобно-с переодеться, выпить чаю с малиной и лечь баиньки!
— Где взять малину-с? — Он принял ее игру, но с непривычки у него вышло не русское лакейское, а какое-то латинское алхимическое.
— Нате-с! — протянула она ему банку с вареньем.
— Не пью-с в одиночку-с! — заявил Миша и вышел.
Дома он содрал с себя одежду, достал из тумбочки банное полотенце и принялся обтираться. Его записка так и лежала на столе.
— Из-за своей вредности влипнет в какую-нибудь историю, — произнес он вслух.
Полдня Миша проторчал у Жданова, а Юра так и не позвонил. «Где его теперь искать, господин в шляпе? — обращался Блюм к портрету Гельдерода, открыв любимую книжку Соболева. — А, господин в шляпе? Чего молчишь?» Он взглянул на часы — половина десятого, — через пятнадцать минут из города прибудет последний автобус. Блюм звонил его матери — она уверяла, что Юра собирался сегодня вернуться в лагерь.
Дверь скрипнула. Они оба вскрикнули от неожиданности. Миша не ждал гостей, а Лариса не думала, что застанет его в чем мать родила! В результате банка с вареньем пала жертвой их взаимного изумления! Лариса хотела подобрать осколки.
— Оставь! — приказал он и принялся облизывать ее руки, вымазанные вареньем.
— Какой ты ребенок! — целовала она его рыжие кудри, но вдруг опомнилась: — Мишка, ты простудишься и заболеешь! Марш в постель!
— В постель — так в постель! — сгреб он ее в широкие ладони и понес на кровать.
— Что ты делаешь? — слабо возмущалась Лариса, пьянея от его ласк. — Погаси же свет!
— Я хочу при свете! — капризничал Блюм, стягивая с нее трусики. — Мне надоела темнота, лес, озеро и…
— Я с ума от тебя схожу! — стонала Лариса.
Михаил хотел еще что-то добавить про свечение над озером и про назойливый вертолет, но мысли покинули его. Слишком внезапен был ее первый оргазм и те слова, которые она прошептала ему на ухо: «Еще никто меня так не истязал, маркиз…»
Ему никуда не хотелось идти. Лагерь опротивел — разве о такой работе, о таком творчестве он мечтал? Массовик-затейник — насмешка судьбы! Ехать к матери — тоже мука, она и так едва перебивается от пенсии до пенсии, еще нахлебник — сын свалился на ее седую голову!
