Блюм вернулся к подвальной двери и пошел от нее прямо к забору. Юра следовал за ним. Преодолев кусты, они вышли к забору, недавно выкрашенному в безумный абрикосовый цвет.
— А дыры в заборе у вас, видно, популярны, — пошутил Миша, но Юре было уже не до смеха.
— Вот, Мишка! Вот!
В хаосе следов ярко выделялся глубокий след острого носка от сапога Карабаса.
— Прекрасно! — пожал ему руку Блюм. — То есть я хочу сказать — дело дрянь! Девочка, скорее всего, ушла не одна.
— Это ничего не доказывает, Миша. Отсюда ей было ближе до автобусной остановки.
— Видишь ли, — Миша почесал в затылке, — след слишком глубок — его даже не затоптали. Она, видимо, сопротивлялась.
Сердце у Соболева похолодело.
— Ты это серьезно?
— Юра, не будем терять время. Иди буди свою… Как ее? Ларису, да? Пусть садится на телефон — звонит ее матери, но прежде я звякну кое-кому.
— Кому? — Юра спрашивал по инерции.
— Есть у меня знакомый следователь в органах — Вадик Жданов, бывший мой оперативник. Скажу — пусть едет и прихватит с собой эксперта. А ты пока буди свою подругу и распорядись, чтобы детки здесь не шастали.
Тренина предвидела что-то подобное. Телефон Полины Аркадьевны Крыловой, Ксюшиной мамы, не отвечал.
После завтрака Миша увел Юру в актовый зал, чтобы никто не мог помешать их разговору.
— У нас в запасе часа два до прибытия Вадика, — сообщил Блюм, — нам надо с тобой кое-что выяснить.
— Какая ты все-таки «деловая колбаса»! — воскликнул Соболев. — Прямо комиссар Катанья! Ну, зачем ты вызвал ментов? Ты настолько уверен, что Ксюшу похитили?
— Да.
— Но почему, черт тебя возьми?! — Юра в гневе ударил кулаком по собственному колену.
— Юрик, я прошу тебя, успокойся. — Блюм сидел верхом на стуле, положив подбородок на спинку и сцепив внизу руки. Это была его любимая поза, и было в ней что-то театральное — собеседник мог лицезреть только ноги, руки и голову Блюма. — Я уверен, что Ксюшу похитили, во-первых, потому, что все обнаруженное нами говорит за это, а во-вторых… — Он сделал паузу, и Юра понял, что Блюм не уверен, может ли он довериться старому приятелю, с которым не виделся пять лет. Пять лет, изменивших мир, похоронивших целую империю, вывернувших наизнанку чувства и мысли!
Юра прекрасно видел, что творится с его другом, он и сам сейчас очень осторожно относился к старым знакомствам.
— Ты боишься меня? Не доверяешь? — Юра тяжело вздохнул, а потом взглянул на него своими теплыми карими глазами и произнес: — Посмотри на меня! Разве я похож на злоумышленника? Я остался все тем же Юрой Соболевым — мечтателем и недотепой!
