школах, не в наших, по вашим книгам, не по нашим, а выросли-то они…
РУБЛЁВ (кивая). Не наши. Но и не ваши.
ВОРОТЫНЦЕВ. Довольно было одного дуновения свободы, чтобы с русской молодёжи спало ваше чёрное колдовство! Вы поносили первую русскую эмиграцию, что она корыстна, что она не хочет понять передовых идей. Пусть так. Но откуда же теперь вторая русская эмиграция — миллионы простых ребят, отведавших двадцать четыре года нового общества и не желающих вернуться на родину?
РУБЛЁВ. Как не желающих? А где вы с ними встретились? В камере? Так они возвращаются. Вполне добровольно.
ВОРОТЫНЦЕВ. А кого и схватили, украли.
РУБЛЁВ. Они — возвращаются, вот что самое удивительное! Поедут в лагеря — и нет вашей «второй эмиграции»!
ВОРОТЫНЦЕВ. Но отчего, всё-таки, они не поняли ваших передовых идей? Я замечаю — плевать им на ваших основоположников.
РУБЛЁВ. и на ваших святых тоже! Они хотят — просто жить.
ВОРОТЫНЦЕВ. А вы — не даёте им жить!
РУБЛЁВ. Не даём жить? А почему мы растём и крепнем? Различайте вещи, полковник. Вот вещь: ста лет ещё не исполнилось марксизму, а мы оторвали уже во-ка материчок! (Показывает в сторону карты.) и всё растём. (Обезсиленный садится.)
ВОРОТЫНЦЕВ. Да, были годы, когда можно было потерять мужество. Поражался я не раз: сколько лучших стараний и сил ни прилагай — всё как в прорву! Как будто и ошибок не было иной раз, — а поражение за поражением, почему? Не знаю, какой-то есть необъятный Божий план с Россией, он слишком медленно разворачивается, жизни наши короткие, и в момент событий даже мистический ужас охватывает: да почему же так всё безполезно?! Но на победы — не ссылайтесь. Оглянувшись — любую вашу победу как орешек можно расщёлкнуть, объяснить. Приход вашей разрушительной власти — был выгоден Западу! (Встаёт. В дальнейшем вольно расхаживает по комнате.) Вообразите себя — английским министром в семнадцатом году и взгляните на Россию — оттуда! Страна! Океан жемчужного зерна! Кондовые леса в несколько поверхностей Европы! Недра, избывающие всем, чего только ищет человек в планете. Сотни судоходных многорыбных рек, впадающих в дюжину тёплых и холодных, солёных и пресных морей. За каких-нибудь двадцать лет — нефтяные прииски, рудники, шахты, заводы, железные дороги. За каких-нибудь десять лет — столыпинские хутора повсюду. Дай им волю — заколосится второй материк американских фермеров. Сибирь, страшная глухая Сибирь, скиталище медведей и бродяг, вот-вот распустится в четыре русских Канады…
