КАПУСТИН. Я же вам прочёл — за измену родине. Расписывайтесь. Вот тут.
СИДОРОВ. Десять лет. Вот это так… Да что подсуваешь?.. Я неграмотный, сказал.
КАПУСТИН. Ну, крест поставьте.
СИДОРОВ. Не именно я. Ты и ставь.
КАПУСТИН (пишет). За неграмотного…
СИДОРОВ. Звезду пятиконечную…
КАПУСТИН. Ну, поговори у меня! Ты, я вижу, шибко грамотный! Алё! Следующий!
Сержант впускает Елешева.
Фамилие-имя-отчество-год рождения?
Сидоров нехотя уходит, оглядываясь. Сержант торопит его.
ЕЛЕШЕВ. Я — московский архитектор, довольно известный, ученик Щусева…
КАПУСТИН. Как? Щуков?
ЕЛЕШЕВ. Моя? Нет, Елешев, Анатолий Николаевич. Я строил… (Садится.)
КАПУСТИН. Год рождения?
ЕЛЕШЕВ. Мой?
КАПУСТИН. Да свой-то я знаю.
ЕЛЕШЕВ. Мне сорок лет. С девятьсот четвёртого. Если вам приходилось бывать, вы, может, видели моё здание…
КАПУСТИН. Садитесь. (Читает скороговоркой.) «Постановлением ОСО НКВД от пятнадцатого шестого сорок пятого бывшего военнослужащего младшего лейтенанта Красной армии Елешева Анатолия Николаевича, 1904 года рождения, за измену родине подвергнуть заключению в исправтрудлагерях сроком на десять лет». Распишитесь.
ЕЛЕШЕВ. Позвольте! С точки зрения юриспруденции…
КАПУСТИН. Об этом вы напишете из лагеря. Распишитесь. Вот тут.
ЕЛЕШЕВ. Выслушайте меня, умоляю вас! Я уступил на следствии, но ждал суда, чтобы в процессе судоговорения…
КАПУСТИН. Вот на говорение у нас как раз не остаётся времени. Расписывайтесь.
ЕЛЕШЕВ. Не стану я расписываться! Это чудовищно! Кто меня судит? Где суд? Вы — суд?
КАПУСТИН. Я вам кажется прочёл ясно: Особое Совещание.
ЕЛЕШЕВ. Но где оно?
КАПУСТИН. В Москве.
ЕЛЕШЕВ. Как же оно может меня судить, если оно меня в глаза не видело?!
КАПУСТИН. Заключённый Елешев! Этого… не я буду вам объяснять! Распишитесь!
ЕЛЕШЕВ (горячо). В материалах следствия нет ничего от истины! Это какой-то фантастический роман! Следователь писал всё, что вздумается, и вынуждал мою подпись под угрозой цементного карцера и расправы с семьёй!
КАПУСТИН. Ах вот как! Вы ещё клевещете на советское следствие? на Органы госбезопасности? Вам мало дали?
ЕЛЕШЕВ. Нет, что вы!.. Но — приговор…
КАПУСТИН. Это не приговор. Это — постановление. Распишитесь только в том, что вы его читали.
ЕЛЕШЕВ (с живостью). Я не читал!
КАПУСТИН. Так так и скажите! Нате, читайте, шут с вами! (Швыряет ему постановление. Закуривает.) Да побыстрей. Ну?..
ЕЛЕШЕВ (прочтя). Десять лет! Боже мой! Я попал в плен тридцати шести лет от роду. Я выйду из лагеря пятидесятилетним стариком. За что? За то, что в сорок первом году офицеры блукали, как слепые щенята, — без карт, без компаса, без пистолета?
