При этих словах Мэри подумала о своем зяте: подобное замечание скорее услышишь где-нибудь в Англии, чем здесь.
— Как долго вы живете в Бостоне?
— Шесть месяцев.
Ответ не удивил ее.
— В тени еще лежал снег, когда наш корабль отплыл, — продолжил юноша. — Я вырос в Ярмуте. Ну, знаете, портовый город, рыбак рыбака видит издалека.
Он вскинул брови и лукаво улыбнулся.
— У кого вы служите?
— У Валентайна Хилла.
Мэри кивнула: этот торговец был другом ее отца, приблизительно того же возраста и в той же степени благословленный Фортуной.
— Я дочь Джеймса Бердена, — сказала она.
— Конечно, я знаю это имя. Как вижу, вы только что от отца, — он кивнул на корзинку с сокровищами.
— Вы правы. Это…
— Безделушки — наше все, — сказал он, не дав ей закончить фразу. — Понимаю. Дочери мистера Хилла тоже, наверное, сейчас встречают корабли.
— Я не встречала корабли. Я навещала отца.
— Прошу прощения, я не хотел вас обидеть, — сказал он, но, хотя голос его прозвучал печально, в глазах по-прежнему плясали веселые искорки. Мэри снова подумала, что он сейчас рассмеется.
— И не обидели, — ответила она.
— Вас проводить до дома? — он слегка поклонился, может, Мэри и не заметила бы этого жеста, не смотри она прямо на него. — Меня зовут Генри Симмонс — на случай, если я когда-нибудь вам понадоблюсь.
— Зачем вы можете мне понадобиться, Генри Симмонс?
— Например, если снова возникнет неприятность с повозкой.
— Такого больше не повторится. Я буду осторожна.
— Буду молиться, чтобы это было так, — сказал он. — Итак, я знаю, что ваш отец — Джеймс Берден. А могу ли узнать ваше имя?
— Можете, — она выдержала паузу, чтобы подразнить его. Затем ответила: — Мэри Дирфилд. Я жена Томаса Дирфилда. У него самая большая мельница в Норт-Энде.
Она не совсем понимала, зачем рассказывает Генри Симмонсу о своем замужестве и о том, кто ее муж по профессии. Может быть, потому, что, по ее ощущениям, их беседа куда более фамильярна, чем она привыкла.
— Надеюсь, что ваши новые… — он заглянул в корзину, но, увидев рядом с книгами накидку, корсет и воздушный шелк, поспешно отвел взгляд, — приобретения хорошо вам послужат.
— Благодарю вас за вашу заботу, — ответила она.
— Что вы, я так не веселился с самого… с самого воскресенья.
Мэри покраснела и отвернулась, не зная, считать ли его слова комплиментом или кощунством, которым они, по сути, и были, и тут же, к своему изумлению, увидела, что в нескольких ярдах с крайне осуждающим видом стоит матушка Хауленд. Мэри на миг застыла на месте, поскольку раньше никогда не видела Бет в этом районе, но быстро опомнилась и направилась к ней, радуясь, что, может быть, вернется домой не одна. Однако матушка Хауленд была не в лучшем расположении духа. Она хмурилась и морщила нос, как будто запах моря был ей неприятен, и тогда Мэри поняла, что соседка сверлит мрачным взглядом именно ее.
