И жизнью, и смертью | страница 6
Зазвонил телефон, губернатор с досадой взял трубку:
— Да.
— Беспокоит вас, ваше превосходительство, тамбовский уездный исправник… Да, Богословский. Вы изволили высказать желание самолично допросить арестованных крестьян-бунтовщиков. Сейчас из Шацкого уезда доставлены таковые. Желаете выслушать?
— Приводите.
Когда Богословский в сопровождении стражников привел к губернаторскому дому избитых, со связанными назад руками мужиков, в кабинете уже сидели вице-губернатор Богданович, тощий и желчный человек с запавшими висками, советник губернского правления Луженовский, красивый и статный, с нервно дергающимся ртом, и полицмейстер.
В кабинет ввели двоих задержанных. Один — старик со свалявшейся кудельной бородой, в домотканой рубахе, перепоясанной веревочкой, с подстриженными под горшок седеющими волосами. Лицо — дубленное морозом и зноем, иссеченное морщинами, синеватые с детским выражением глаза.
А другой — могучий детина в изорванной рубахе, кудрявый и злой. Разбитые губы плотно стиснуты, кирпичные скулы упрямо выдаются вперед, и глаза из-под выгоревших на солнце пшеничных бровей — непримиримые и жестокие.
Насупившись, фон Лауниц рассматривал арестованных.
Стражники с обнаженными шашками остановились у порога, поглядывая то на губернатора, то на арестантов, особенно на молодого. У того на связанных позади руках вздулись толстые жилы; казалось, ему ничего не стоит, напружившись, порвать впившиеся в кисти рук пеньковые путы, и тогда берегись, губерния, берегись, начальство!
— Разрешите доложить, ваше превосходительство? — Богословский прошел к столу губернатора. — При этом парняге обнаружены поджигательные листки. — Богословский положил на стол губернатора измятую серую листовку.
Сверху косым курсивом значилось: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» А ниже — крупными, кричащими буквами: «В Борисоглебский уезд «для водворения порядка» командирован исправник Ламанский с казаками и солдатами. Целыми массами расстреливаются и засекаются насмерть крестьяне по приказанию Ламанского… Сквозь пальцы смотрит он на дикие расправы казаков, которые врываются в дома, бьют и секут крестьян, отрубают им носы и уши, грабят имущество и насилуют женщин!»…
Фон Лауниц брезгливо отстранил листовку, скользнув взглядом по последней строке: «Борисоглебская группа РСДРП». Они все еще на воле, эти социалисты проклятые!
Связанные мужики стояли, переминаясь с ноги на ногу. Губернатор и сам себе не хотел признаться, что боится этих беззащитных людей. Видимо, и его императорское величество побаивается таких, иначе чем же объяснить появление манифеста от 6 августа о созыве Государственной думы? Но вряд ли удастся гофмейстеру двора его величества господину Булыгину, сидя в Питере, обуздать многомиллионную орду взбунтовавшихся по всей России мужиков.