Мишата забеспокоилась, не протекает ли крыша люка. Вернее, заставила себя побеспокоиться об этом.
— Если я промокну, вряд ли начну соображать лучше, — сказала она и полезла вниз, припоминая, что на лестнице видела картонки… И она их действительно нашла.
Крышка люка закрылась плотно. Стало темно, но зато тепло и уютно.
Мишата улеглась на картонки с ранцем под головой, а телогрейкой закутала ноги.
Напряжение дня ее не покидало, сон медлил.
В обители среди братьев сохранился обычай рассказывать ей сказку на ночь, и за три с половиной года это правило ни разу не нарушилось. Мишата улыбнулась во тьме, припомнив странные и порой бестолковые эти сказки.
И сейчас она свернулась клубочком, накрылась с головой, чтобы не терять тепла собственного дыхания, сунула руки под мышки и, затихнув, принялась сочинять сказку и рассказывать самой себе.
Сказка про девочку, воспитанную снеговиками
Жила-была одна девочка, Мицель. Жила эта девочка в одном доме с другими детьми. Детей было, наверное, пятнадцать или сто. Они не скучали, потому что у них были воспитатели, игрушки и всякие праздники.
Дети жили в большой комнате на втором этаже. Дом назывался «корпус». Так говорили взрослые, а дети нет, потому что лицо у дома было доброе, а скажешь «корпус» — и словно на огрызке поскользнулся.
Дети говорили просто «дом». Например, когда замерзали на прогулке или надоедало, говорили: пошли домой. И все уходили. Каждое утро начиналось словом «подъем».
Мицель сначала не понимала, почему «подъем», но потом поняла! Надо было, встав, отнести в кладовку: раз — раскладушку, два — матрас, три — белье и подушку. Чтобы не ходить трижды, дети старались все отнести за один раз, вот и получался подъем! Чаще всего из-за матраса, который разворачивался по пути. И такая трудность: матрас должен быть крепко скaтaн, чтобы залезть на полку в кладовке. Для этого нужно было топтать его ногами. А это в одиночку нельзя было сделать — если просто топтать, он еще хуже развертывался.
Когда матрасы удавалось наконец одолеть, дети бежали строиться на встречу зари.
Они строились в той же большой комнате, вдоль стены, разрисованной Винни-Пухом и его друзьями.
Мицель стояла седьмой от начала, под самым дубом. за спиной у нее был дубовый ствол с дуплом, а листва упиралась в самый потолок и была им слегка обрезана. И Мицель думала, что на третьем этаже есть продолжение дуба и небо и солнце. Но на третий этаж, к старшим, детей не пускали.
