Промелькнул длинный коридор, увитый бронзовыми зарослями; погрозились и исчезли вязанки ружей; одна за другой отстали колонны; толпа повернула, и Мишата чуть не ахнула от нового вида. Перед нею был протяженный зал, столпы которого невозмутимо стояли по колено в бурлящем людском потоке. Мишата замедлила шаг… Но сию же секунду на нее нажали, наступили, наподдали, и ошарашенная Мишата с головой провалилась в человеческую гущу.
Теперь главное стало — не сбиться с ноги, не потерять скорость. Мишата бежала в движущемся колодце, полном матерчатой тьмы и запаха мокрой ткани. Высоко над головой проплывали сверкающие картины, флотилии факелов, но ничего не удавалось рассмотреть, нельзя было отвлекаться…
— Видимо, нас ждет что-то невероятное! — волновалась, спотыкалась Мишата.
Никто не удостаивал взглядом окружающую красоту. Она, значит, и в сравнение не шла с тем, что предстояло увидеть впереди. Нетерпение толпы возрастало, и скорость тоже. Многие земляки спешили не только сами, но и тащили за собою вещи. И какие! Телеги тяжестей, валуны баулов… Спотыкаясь, семенили дети… Вдруг открылась новая лестница, и толпа обрушилась вниз. Иные убранства, еще тоньше, еще чудеснее, полетели над ней, но Мишата нарочно теперь не смотрела.
— Дальше — лучше, дальше — лучше, — ровно дышала она, трудясь ногами. Она видела, как растет напряжение в лицах земляков, как пот заливает их глаза, как скалятся зубы… Но чем утомленнее делались лица, тем мощнее становились движения, громче грохот каблуков, и было ясно, что цель все ближе и ближе.
…Снова лестница, теперь уже вверх, и многие земляки, не довольствуясь спокойной ездой, бросились подниматься пешком. Хотя и нужно было беречь силы, Мишата, захваченная общим порывом, бросилась тоже. Все выше возводила лестница, все яростнее сипело чье-то дыхание за спиной… Вот и конец… Снова колонны, коридорчик, каменные ступени, зал…
Уже не обращая внимания на красоту — а из розовых столбов здесь когда-то ударили каменные фонтаны, растеклись по потолку, сбежали по стенам, застыли потеками меди, — но мимо, мимо — Мишата кинулась бегом. И все бежали. Тяжко тряслись толстяки, ковыляли старухи, Воздух гудел, как рассерженный рой. Мишата понемногу глохла от детского плача, выкриков, брани, заливистого свиста стражи. И чем оглушительнее становился шум, тяжелее духота, плотнее давка, тем неистовее рвалась к своей цели толпа… Все ускоряясь и ускоряясь, Мишата достигла следующей лестницы и вместе с напирающими земляками устремилась вверх. Показалось, яростный восторг охватил пассажирскую массу оттого, что эта лестница коротка и что кончается она озером чистого света, золотящейся глубиной…
