Говорят, тяжело быть молодым. А легко ли быть пожилым? Особенно средней из женщин - пятидесятилетней. Она меж всех огней стоит, как атлант, держит небо на собственных плечах. Сколько так она сможет продержаться? Не рухнуть? Кто ее пожалеет самое?
Вспоминаю еще одну судьбу. Как-то незаметно с возрастом расцвел букет болезней. Одного полиартрита хватит на всех. От боли по ночам корчилась, больницы не помогали, врачи тоже. Стала пить преднизолон - разнесло. Выхода не было.
Жить надо, и болеть придется столько, сколько жить. И вот тут-то происходит счастливейшее событие - дочь выходит замуж, дарит внучку всем на радость. Растет внучка, а вместе с ней и заботы. Постирать, приготовить, погулять, уложить спать. Кто же все это сделает? Она, эта больная женщина, у которой порой на руки и на ноги взглянуть страшно. Как же это она ухитряется? А очень просто - еще увеличила дозу лекарств, подтянула потуже поясок, вдохновилась любовью к внучке - и вперед! Обрела, как говорится, второе дыхание. Да, конечно, она на пенсии, дочь работает, зять тоже, а вечером все есть хотят. Поэтому «топ-топ-топ» своими больными ногами по дому, глядишь, и сготовила ужин, присела на край ванны и своими больными руками все перестирала. Незаметно растет внучка, но, ох, как заметно сдает бабушка. Бывают недомолвки, бывают ссоры, но, слава Богу, никто не оскорбляет. Просто у старой матери остается тяжелый осадок непонимания: почему так, когда силы на исходе, приходится начинать вторую новую трудную жизнь? Неужели дочка и зять не видят, как ей трудно, физически невыносимо. Да что физически, морально тоже не легче - смотреть, как зять запихивает малышке в рот конфеты, как скачет с ней по комнате, возбуждая перед сном? Да мало ли еще что она носит в своей неуспокоенной душе. А говорить? Что говорить? Дочь любит зятя, вся вздрагивает при нем, зачем же критиковать, все равно он ей ближе, дороже, чем старая изношенная мать. Промолчит. И снова промолчит. А жалости или благодарности - стоит ли их ждать? Лишь бы у молодых лад в семье был. И она поспешит на кухню, превозмогая боль, успокаивая себя: не гонят, терпят…
Смирение - оно приходит к пожилым. От опыта ли, усталости, от понимания неизбежности боли и потерь. Смиренно нести свой крест, свою ношу умеют лишь старики. Хотя любая жизнь - и молодая в том числе - это ноша, требующая сил, напряжения, терпения, бесконечной работы. А легче или тяжелее эта ноша, уже зависит от каждого. Вот я не могу это объяснить своей дочери. Что надо считаться и с детьми, и с мужем, и с пожилыми родителями. Тонкое искусство - строить семейную жизнь, и ему надо учиться. Тем более сейчас, когда напряжение висит в воздухе. Но бунтует, бушует молодая женщина, содрогается дом от ее гнева, удивляется муж и уже задумывается, а не лучше ли расстаться, чтобы не портить друг другу жизнь. И вот я, теща, должна бы броситься на защиту своей дочери, считая зятя инородным телом, но нет, не могу этого сделать. Я вижу, ощущаю, как медленно, но верно начинается разрушительная работа - вот уже и сваи зашатались, и дом покосился, и скоро рухнет все. Это сооружение, называемое молодая семья. А, впрочем, какая молодая? Десять лет прожито. Можно бы и успокоиться - куда кто денется, двое детей и т. д. В том-то и дело, что никаких гарантий ни в любви, ни в семье не бывает, кроме прожитого вместе дня и радости по этому поводу. Завтра все может стать другим, и двое близких - мужчина и женщина - пополнят армию разведенных, а значит, одиноких людей.
