Но с Тайреной я так поступить не мог. Сдерживал даже желание прикоснуться к этой тугой попке, сексуально обтянутой тонкой тканью. Может, она и не обратит внимания или сделает такой вид, но, а вдруг это разозлит её и навсегда оттолкнёт от меня?
— Здесь так удобно, — отвлекла меня от похотливых мыслей девушка. Она успела развернуться ко мне лицом и сесть на колени. — Это сделали те мастера?
— Да, — я будто невзначай пристроился рядом с ней, почти коснувшись ногой её бедра. — Но чертежи механизма дал им я.
— Ты ещё и изобретатель!
— Есть немного, но в этом деле помогла мне ты, Тайрена. Ты моя муза, что помогает в поисках идей. Ты богиня моей мудрости, — рассыпая комплименты, я прикоснулся к её руке, взял в свою ладонь и поднёс к губам, после чего поцеловал. — Ослепительная нимфа находчивости и озарения…
Я целовал ей руку, говорил, опять целовал, поднимаясь всё выше и выше, пока мои губы не коснулись шеи полутролльки. За первым поцелуем последовал второй, третий, потом целью стала алеющая атласная щёчка.
И вот наши губы, наконец, встретились.
Девушка совсем не имела опыта в таких делах. Целовалась, как в первый раз, сложив губы бантиком и крепко зажмурившись.
— Вот так… да… вот так… — шептал я, обучая Тайрену мастерству поцелуев. — И язычком… да-а…
— Да-а, — вторила она мне шёпотом. — Санёк, мне так хорошо…
Ни о чём другом думать не хотелось. Меня всего поглотила эйфория поцелуев с прекрасной девушкой, по которой я уже давно сохну. Её губы и крепкая грудь, которой она рефлекторно тёрлась об меня — вот чем жил я в эти минуты. Я бы целовался и целовался. Слаще губ Тайрены я не пробовал никогда.
К сожалению, всё хорошее всегда заканчивается. Это плохое может длиться вечно.
— Тайрена! Ты где? — раздался на улице голос Шонохи. — Тайрена?!
— Ой, это мама Шоноха, она же просила потом зайти к ней на кухню после того, как тебе еду отнесу, — дёрнулась девушка. — А я забыла, дура.
Торопливо поправив на себе одежду — почему-то юбка оказалась задрана на пояс, трусики приспущены, а несколько верхних пуговиц на рубашке были расстёгнуты — она торопливо и, не поднимая взгляда, попросила извинения, попрощалась и быстро выскочила наружу. После себя оставила запах девичьего тела, вкус поцелуя и воспоминание о влажном пятне на трусиках, чей белый цвет не мог скрыть его.
— Ей понравилось, определённо понравилось, — прошептал я, растянувшись в полный рост на диванчике и закинув руки за голову. — Она скоро будет моей.
