Спартанцы, надо отметить, в указанном сражении участия не принимали. Спартанский царь ответил Филиппу тоже очень кратко: «Если ты, царь, измеришь свою собственную тень, то узнаешь, что после победы она нисколько не удлинилась!»
Как-то к Филиппу Македонскому привели двух пленников. Они с такой яростью начали наговаривать друг на друга, что царь еле их остановил. Зато, остановив, тут же вынес свой приговор:
— Первому из вас приказываю немедленно убраться из моего государства! Что касается второго — то он должен тотчас последовать за первым!
Александр Македонский
Александр Македонский, будучи подростком, укорял своего отца Филиппа:
— Если ты и впредь будешь так же хорошо воевать, то мне не останется для завоевания ни одной страны!
Однажды Филипп Македонский купил за огромную сумму, в тринадцать талантов, удивительного фессалийского коня, названного Букефалом. Конь оказался настолько диким и неукротимым, что оседлать его не мог никто из царского окружения. Когда же это довольно легко удалось сделать юному царевичу Александру, растроганный до слез Филипп воскликнул:
— Ищи, мой сын, себе иного царства! Наша Македония для тебя слишком мала!
Будучи прекрасным атлетом уже в ранней юности, Александр, однако, никогда не соглашался выступать в соревнованиях перед многочисленными зрителями.
— На арене я смогу выступать лишь тогда, — говорил он, — когда моими зрителями будут одни цари!
В юности, как известно, Александр учился играть на кифаре.
Однажды учитель указал ему, по какой струне следует ударить.
— А что будет, — поинтересовался царевич, — если я ударю по другой струне?
Учитель отвечал:
— Для того, кто собирается править миром, — ровным счетом ничего не случится. Но слишком много для того, кто собирается стать музыкантом…
Когда Александр Македонский узнал об учении Демокрита о существовании бесчисленных миров, он страшно огорчился:
— А я… Не обладаю пока что ни одним из них!
Когда юный еще Александр Македонский наведался в Коринф, многие государственные деятели и виднейшие эллинские философы стремились попасться ему на глаза. Но только не нищий киник Диоген, который, по давней привычке, как раз там и спасался от жаркого афинского лета.
Александр отправился к Диогену сам.
Философ, растянувшись на теплой земле, лишь взглянул на него прищуренным глазом.
Поздоровавшись, царь поинтересовался, не может ли он чем-нибудь помочь Диогену.
— Отойди немного в сторону, — попросил Диоген. — Не заслоняй мне солнца!
