Царь Антигон Гонат после пьяной ночи явился к Зенону. Дыша в лицо философу винными парами, царь стал говорить, как он любит философию и лично Зенона.
— Слушай, я исполню любую твою просьбу! Говори скорей!
Философ на это:
— Постарайся, царь, чтобы тебя поскорее вырвало!
Философ Зенон, уходя после занятий в афинской Пестрой стое[10], на виду у своих учеников споткнулся о камень, упал и сломал себе палец. Будучи весьма преклонного возраста, он постучал о землю здоровой рукою и произнес:
— Иду! Иду! Чего зовешь?
Эти слова, из какого-то известного тогда поэтического произведения, были его последними словами на земле.
Персей
Царь Антигон, чтобы испытать философа Персея Китийского, ученика Зенона, сообщил ему страшную весть:
— Твое имение разграблено врагами!
Персей помрачнел и не мог произнести ни слова. После длительного молчания царь, наконец, улыбнулся:
— Теперь ты сам видишь: богатство — вещь не безразличная!
Клеанф
Клеанф, ученик Зенона, утверждал, что по одному виду может определить нрав человека.
Несколько молодых бездельников привели к нему женоподобного развратника, который долго просидел у себя в деревне, и стали спрашивать:
— Какого нрава этот парень?
Клеанф долго смотрел на приведенного. Наконец, сказал:
— Это бабень!
Один афинянин советовался с Клеанфом:
— Кому бы поручить воспитание моего сына?
Клеанф ответил не задумываясь:
— Мне! Ведь если бы я считал, что есть на свете какой-то воспитатель лучше меня, я бы сам пошел к нему на воспитание!
Хрисипп
Хрисипп, ученик Клеанфа, сколько бы ни пил вина, всегда оставался при светлом уме.
— У него пьянеют только ноги! — твердила гостям его рабыня. — Встать он, конечно, не может!
Антисфен
Антисфен, ученик Сократа, основоположник кинической школы, постоянно слышал обещания одного приезжего юноши:
— Я награжу тебя достойно, как только в Афины прибудет мой корабль с сушеной рыбой!
Однажды, устав от подобных обещаний, Антисфен, взяв пустой мешок, потащил юношу с собою в хлебную лавку. Набив мешок хлебом, философ бросил через плечо весьма озадаченной торговке:
— За все тебе заплатит этот юноша, мой ученик, как только в Афины прибудет его корабль с сушеной рыбой!
— Чем это ты так гордишься, Антисфен?
— Богатством.
— О, значит — у тебя много денег?
— Клянусь богами — ни обола[11]!
— Тогда у тебя много земли?
— Пожалуй, атлету хватило бы, чтобы натереться ею перед состязанием!
— О, где же тогда твое богатство?
— Богатство человека — в его душе!
Кто-то принялся усиленно хвалить роскошь, и Антисфен вознегодовал:
