Кроссовки хлюпали по грязи. В нос шибала вонь экскрементов. На голову то и дело крошился земляной свод туннеля, а по коже бегал озноб. Вокруг задорно прыгали тени и отблески от огня, умостившегося на ладони Ани.
«И почему я вечно оказываюсь в таких местах? – ворчала мысленно девушка, угрюмо топая вперед. – Да хотя бы этот раз… Вот когда все пошло не так?»
***
– Ты что творишь?! – истерично взвыл мешок картошки в деловом костюме, судя по табличке на двери кабинета, являвшийся местным бурмистром.
– Бумаги жгу, – флегматично ответила ведьма, поливая изящный столик огнем с двух рук. – Кажется, важные. А как закончу – перейду к тебе. Люблю запеченную картошку с салом.
***
«Хотя нет», – оборвала себя Аня, сворачивая вслед за изгибом туннеля. И тут же резко затормозила.
Подземный ход здесь раздваивался. Ведьма посмотрела направо. Ведьма посмотрела налево. Ведьма выругалась. Потом поднесла раскрытую ладонь к лицу и дунула на нее. Взвился в воздух рой мотыльков, сотканных из жара и света. Роняя искры с мерцающих зарей крыльев, порождения Стихии Огня двумя рыжими гирляндами утекли в обоих направлениях.
В ожидании возвращения своих разведчиков, Аня вновь погрузилась в воспоминания:
«На чем я там остановилась? А, мешок картошки! Нет, о том, что все пойдет именно так, можно было догадаться еще при разговоре с Томом…»
***
Маленькое, уютное и неожиданно тихое кафе на Новом Швяте – их обычное место встречи. Угловой столик на двоих. Пара чашек ароматного кофе. Гудение улицы за окном. Приятная атмосфера. Лепота.
Худой – даже, скорее, тощий – и уставший – даже, скорее, изможденный – на вид мужчина в светло-голубом костюме-тройке сидел, уткнувшись острым носом в бумаги. Время от времени он подносил руку к чашке американо. Ждал, пока тот остынет.
Напротив него потягивала латте миниатюрная девушка. Покачивался в такт тихой музыке белый кроссовок. Аккуратный палец выстукивал на чашке «Имперский марш». Рванные джинсы, темная кофта со стразами и распахнутая кожанка. Обычный ее наряд. Кончики темно-русых волос задевали плечи: пора бы уже постричься. На макушке же прилегла черная шляпа-федора. Острые скулы, прямые, четкие черты лица и цепкие карамельные глаза завершающими штрихами придавали легкомысленному образу серьезности.
Поднеся в очередной раз руку к кофе, Том остался доволен его температурой. Несколькими большими глотками опустошив чашку, инквизитор звякнул ею о блюдце. Удовлетворено выдохнул. Ритуал соблюден, можно и к делу приступать.
