В отличие от чинных усопших, живые прибывают на небо в мыле. После бесконечных петель и переменных промиллей, сразу же за постом мир вдруг становится уморительно плоским - хоть зови самодура закладывать геометрически правильный столичный город. Отсюда уже не далеко.
Когда съезжаешь с дорожной насыпи на проселок, Клинцовка с ее широкими разноцветными крышами напоминает старый читальный зал институтской библиотеки, все богатство политеха на зеленом сукне столов корешками вверх, синие справочники и красные задачники, пока хозяева налегают в буфете на пирожки, недописанные курсовики шушукаются и назначают свидания.
Дочка, блестя всеми оттенками дачной грязи, летит навстречу по улочке, разлинованной тенью соседского штакетника.
- Папа! Ты почему так долго не приезжал?
- Катя, зайка, я же работаю. Подожди, свалишь.
Ну вот, песню допев, тепло движения все без остатка отдав летнему дню, велосипед, младший брат аэроплана, потомок стрекоз, превращается в заурядный турник, шведскую стенку. Метаморфоза духа по еретику Бруно. Всеобщее единство теплокровных и электропроводящих.
- Как мама?
- Мама все еще сердится на тебя, говорит, что ты безответственный ветрогон.
- Вот как?
- Сейчас сам услышишь.
- С чего ты взяла?
- А разве ты не собираешься меня подвозить на раме?
Лена, здравствуй, хочешь, молчи, но сердитые ведь тоже должны есть, разнообразить диету плодами в нашей местности не произрастающими, и пить, конечно, смотри, бутылка твоего, в смысле, нашего греческого вина, чистого и горьковатого, даже две.
- Ты, Иван, провокации приехал делать?
- Нет, Елена Дмитриевна, я приехал стоять на коленях.
- Не может быть.
- Может, согласен даже с тяпкой и в огороде.
Августовские вечера - любимое время экспериментов небесного химика. Медный купорос запада становясь то петушиным, то лисьим, то лягушачьим, обещает множество крупных ярких кристаллов в черной реторте ночи.
Может быть, это наш персональный пуд соли, Лена?
- Иван, иди ужинать.
- Лен, знаешь что?
- Что?
- Мне на той неделе должны дать премию.
- И?
- Я куплю тебе велик. Настоящий. Точно такой же, как мой.
КАШТАНКА
Такие вечера - алхимия бытия, всегда наивно верящего, что смесь совершенно случайного сора окажется внезапно порохом или же философским камнем.
- А мне здесь нравится! А вам, Алеша?
Мне? Ну, конечно, круглые столы со скатертями похожи на бедра манекенов в юбках, сейчас рабочие внесут десятка два недостающих бюстов и разразится туш. Вечер начнется.
