– Уснула?
– Да.
– Точно?
– Да.
Она взяла меня за руку и повела в гостиную, мы сели на диван. Она уже убрала со стола, из кухни доносился шум посудомоечной машины, напоминающий предсмертный клекот старой голубки. (Обычно мы не сидели в гостиной после ужина: нам больше нравилось залечь в кровать и посмотреть какой-нибудь старый американский ситком, что-нибудь легкое, веселое и утешительное. Аура привыкла обходиться без вечерних выпусков новостей и, хоть и любила пошутить над моим бойкотом, прекрасно понимала, насколько серьезно я его воспринимаю. Я не смотрел новости, да, вот так вот. Еще много времени должно было пройти, чтобы я снова смог выносить их, чтобы я снова смог впустить новости моей страны в мою жизнь.) «Смотри», – сказала Аура. Она протянула руки к другому краю дивана и взяла оттуда небольшой сверток в газетной бумаге.
– Это мне? – спросил я.
– Нет, это не подарок, – ответила она. – Точнее, он для нас обоих. Вот черт, я не знаю, правда не знаю, как это делается.
Стыд нечасто беспокоил Ауру, и все же именно стыд проступал сейчас в каждом ее движении. Затем ее голос (очень взволнованный) стал объяснять мне, где она купила вибратор, сколько он стоил, каким образом она заплатила за покупку, чтобы не оставить следов, как ненавидела в тот момент все годы религиозного воспитания, из-за которых в магазине на Девятнадцатой улице почувствовала, что в наказание с ней случатся ужасные вещи и что этой покупкой она застолбила себе место в аду. Аппарат был фиолетового цвета, шершавый наощупь, с невообразимым количеством кнопок и функций, но не той формы, какую приписал бы ему я со своим чересчур буквальным мышлением. Я смотрел на аппарат, дремавший у меня в ладони, а Аура смотрела, как я на него смотрю. Я не мог отогнать от себя слово «утешитель», которым иногда называют эту вещь: Ауре как женщине требовалось утешение, Аура – безутешная женщина.
– Что это? – спросил я. Глупейший вопрос.
– Ну а что это может быть? – сказала Аура, – Это для нас с тобой.
– Нет, – сказал я. – Это не для нас.
Я встал, выпустил его из рук, он упал на стеклянный столик и слегка подпрыгнул (в конце концов, он был сделан из эластичного материала). При других обстоятельствах этот звук мог бы меня позабавить, но не тогда и не там. Аура взяла меня под руку.
– Антонио, в этом нет ничего такого. Он для нас с тобой.
– Нет, не для нас.
– С тобой случилось несчастье, ничего в этом нет, я люблю тебя, – говорила Аура. – Ничего, это все ничего, мы же с тобой вместе.
