В Великий четверг 1999 года, девять месяцев спустя после встречи с домовладелицей Рикардо Лаверде и за восемь месяцев до начала нового тысячелетия, я вернулся домой и обнаружил на автоответчике женский голос и номер телефона. «Это сообщение для сеньора Антонио Яммары», – говорил голос, юный, но полный меланхолии, усталый и чувственный, голос женщины, которой рано пришлось повзрослеть. «Ваше имя мне сказала сеньора Консуэло Сандоваль, а ваш номер я нашла сама. Надеюсь, вы не рассердитесь, вы есть в справочнике. Перезвоните мне, пожалуйста, мне нужно с вами поговорить». Я перезвонил сразу же.
– Я ждала вашего звонка, – сказала женщина.
– С кем я говорю?
– Простите, если побеспокоила вас, – сказала она. – Меня зовут Майя Фриттс, не знаю, говорит ли вам о чем-то моя фамилия. На самом деле она не моя, а моей матери, а моя настоящая фамилия – Лаверде.
Я молчал, и она добавила, хоть в этом уже и не было необходимости:
– Я дочь Рикардо Лаверде. Мне нужно задать вам несколько вопросов.
Кажется, я что-то сказал в ответ, а может, просто повторил имена, ее и ее отца. Майя Фриттс, дочь Рикардо Лаверде, продолжала:
– Но, видите ли, я живу далеко и не смогу приехать в Боготу, это долгая история. Поэтому я хочу попросить вас о двойном одолжении: приезжайте на день ко мне. Я хочу, чтобы вы приехали поговорить о моем отце и рассказали мне все, что знаете. Да, это большое одолжение, но здесь тепло и вкусно кормят, обещаю, вы не пожалеете. Что скажете, сеньор Яммара? Если у вас есть под рукой бумага и карандаш, давайте я объясню вам, как доехать.
III. Взгляд отсутствующих
На следующий день в семь часов утра, позавтракав одним лишь черным кофе, я уже ехал по Восьмидесятой улице к западному выезду из города. Утро было холодное и ненастное, а движение – плотное и даже агрессивное. И все же я довольно быстро добрался до границы города, где меняется пейзаж, а легкие чуют внезапное отсутствие загрязнений. Выезд из города с годами изменился: широкие свежезаасфальтированные трассы сияли ослепительно белыми полосами зебры и прерывистой линии разметки на проезжей части. Не знаю, сколько раз еще ребенком я проделывал подобный путь, сколько раз поднимался на горы, окружающие Боготу, чтобы потом за каких-нибудь три часа стремительно спуститься с наших холодных и дождливых двух тысяч шестисот метров в долину реки Магдалена, частично расположенную ниже уровня моря, где в некоторых злополучных регионах температуры могут достигать сорока градусов. Одним из таких мест был город Ла-Дорада, расположенный на полпути из Боготы в Медельин и часто используемый путешественниками как место отдыха, встречи, а иногда и как своего рода курорт. В окрестностях Ла-Дорады, в месте, которое по описанию показалось мне чуждым этому городу, его суете и пробкам, и жила Майя Фриттс. Но вместо того, чтобы думать о ней и о случае, который нас свел, я все четыре часа думал об Ауре, а точнее о том, что произошло между нами с Аурой накануне вечером.
