Для того чтобы изучить типичные паттерны течения различных психических заболеваний в динамике и их типичные прогнозы и тем самым статистически обосновать диагнозы, и в том числе введенную им дихотомию между МДП и деменцией прекокс на основании различия в их лонгитудинальном течении, прогнозе и исходе, Э. Крепелин проанализировал тысячи историй болезни и учетных карточек больных, систематически сопоставляя реакцию пациентов на лечение, конечный результат лечения, диагноз, течение и исход психических заболеваний.
Согласно В. Рильке, Э. Крепелин, собирая данные для определения типичного характера течения и прогноза различных психических заболеваний и для разработки их классификации, строго основывался на принципах эмпирической лабораторной науки и поэтому сознательно исключал из рассмотрения субъективную анамнестическую информацию от самих пациентов, а также непроверяемые психосоциальные данные (сведения, исходившие от окружения пациентов, которые невозможно было проверить).
Демонстрируя применение принципов экспериментальной психологии в психиатрии, Э. Крепелин на лекционных демонстрациях иногда колол пациентов иглой, чтобы проверить реакцию на боль, и показывал, что при деменции прекокс болевая чувствительность снижена по сравнению с нормой, а в депрессивном эпизоде при МДП – напротив, повышена по сравнению с нормой (сегодня мы знаем, что в значительной части случаев шизофрении и в значительной части случаев депрессии – хотя и не во всех – это действительно так, но надежным диагностическим критерием служить не может) [Kraepelin, 1916].
Э. Крепелин утверждал, что в ходе лечения врач (психиатр) должен стать «проводником и другом» пациента, и придавал большое значение тому, что мы сегодня называем «терапевтическим альянсом» врача и пациента [Kraepelin, 1893]. Тем не менее сам он придавал мало значения изучению субъективных переживаний пациентов, их анамнеза, психосоциального окружения, считая эти вещи непроверяемыми, субъективными и поэтому неважными для диагностики и тактики лечения психических заболеваний, и считал более важным объективное наблюдение за больным и за течением его психических заболеваний, – и поэтому всегда оставался для пациентов чужим и непонятным, «бесстрастным ученым сухарем». Вспомним, еще первый руководитель клинической практики Э. Крепелина П. Флексиг обвинял его в «черствости и невнимании к больным», в «пренебрежении больными и клинической работой».
