— А что было дальше, мам? — спросил мальчик.
— В конце концов, — спокойно ответил вместо Терри ее муж, — фигура исчезла вместе со своей ношей. На гравюре остались дом и лунный свет.
Томми утвердительно кивнул:
— Значит, призрак залез в картину, как в кино. И может из нее выйти, правильно?
Кассиус нахмурился и закурил:
— Амброзу Бирсу пришла в голову похожая идея, Томми, и он тоже сочинил рассказ о картине, которая постоянно менялась. Правда, никто не видел, как это происходило. Сама картина изображала море и кусочек берега. Человек на лодке греб к этому берегу. Лодка все приближалась, и постепенно стало понятно, что в ней сидит китаеза с длинными усами…
— Китаец, — поправила Лони, недовольно скривив губы.
— Китаец, — повторил Кассиус с мимолетной усмешкой. — Когда лодка пристала к берегу и этот человек вышел на сушу, оказалось, что в руке он держит длинный нож. Потом человек куда-то пропал, на картине была только лодка у линии прибоя. Потом китаец появился снова, уже в лодке, и греб от берега. А на носу суденышка лежало тело — тело того, кого он убил. Наверное, можно сказать, что в каком-то смысле он выбрался ненадолго из картины.
Томми качнул головой:
— Здорово, дедушка, но я не о том спрашивал. Может быть так, что человек сойдет с картины к тебе, как живой?
— А это было бы занятно, — ухмыльнулся Вольф. — Микки-Маус размером с настоящую мышь… нет, такого роста, как рисуют в комиксах… носится по кофейному столику… Совсем кроха, и не расслышишь, что он там пищит.
— Папа, Микки-Маус никакой не призрак, — возразил Томми.
— Ты прав, малыш, — ответил дед, — но я помню один старый мультик, где Микки попал в замок с призраками и сражался на дуэли с шестиногим пауком. Любопытную мысль ты нам подбросил, Томми. — Его взгляд обежал комнату и задержался на копии «Герники» Пикассо, украшавшей одну из стен. — Хотя есть такие картины, с фигурами на которых лично мне что-то не хочется встречаться.
— Угу. — Томми наморщил нос, вглядываясь в громадного человека-быка и искаженные мукой лица на репродукции шедевра Пикассо.
Терри хотела что-то сказать, но промолчала, лишь выразительно покосилась на Кассиуса.
Вольф наблюдал за женой. Лони, ее сестра, поддалась объяснимому порыву и стала рассматривать другие картины на стенах гостиной, словно прикидывая, способны ли те ожить. Ее взор уткнулся в темное полотно с портретом молодой Хелен Крюгер, выполненным в стиле масок Бенды[1]; лицо художник изобразил яркими, почти кричащими мазками. Лони собралась было что-то прокомментировать, раскрыла рот, но передумала.
