— Капли воды не белые, пап. Белые — значит молочные облака.
— Верно, Томми, но эти капли воды очень-очень маленькие, и на расстоянии они и вправду выглядят белыми, особенно в солнечном свете или на голубом небе.
— А маленькие облака — они живые, папа? Ну, те, что в домах бывают? Как дым от печи или другой дым, который хлопьями. Вон, дедушка умеет выдувать маленькие облака, он мне показывал.
— Нет, не живые, Томми. И о дыме обычно не говорят, что он идет хлопьями, хотя в густом дыму встречаются хлопья сажи, и можно выдуть целое облако капель — капель, а не хлопьев — из распылителя красок, но я бы не советовал этого делать.
— Дедушка вчера говорил про хлопья краски, летящие с картины.
— Это выдумка, Томми, нарочно, чтобы лучше слушали. Всего лишь выдумка. Пошли, на небо мы с тобой насмотрелись.
День, начавшийся с солнечного света, продолжал портиться и мрачнеть, так что после посещения японского чайного садика, где Томми никак не удавалось оторвать от миниатюрных поделок и где нашелся крутой мостик, с которого вполне можно было упасть, Вольф решил, что пора ехать домой.
Дождь начался, когда они проехали половину моста Золотые Ворота, налетел пеленой брызг, мгновенно окутавших машину, как если бы этот дождевой заряд был живым существом — диким и хищным. Им, по счастью, удалось вырваться на шоссе до всех пробок, зато дождь сопровождал отца и сына всю дорогу до долины Гудленд, и Вольф с превеликим облегчением поставил наконец свой «фольксваген» в гараж рядом со старым «бьюиком» Кассиуса. Подхватив Томми на руку, он двинулся к дому по скользкому склону холма. Обнаружилось, что в их отсутствие обстановка в профессорском доме слегка наладилась — во всяком случае, внешне, — благодаря прежде всего тому, что обитатели дома разъехались: Мартинесы рано отправились к себе, оставив ужин на плите, а Тилли, планировавшая задержаться, передумала и уехала проверять, не пострадало ли ее жилище от бури. Словом, все посторонние отбыли, предоставив Крюгеров самим себе.
Дождь размеренно стучал по крыше и стеклам, утратив ту ярость, которая выплеснулась в первом его заряде. По тому, как держалась Терри, Вольф понял, что ей очень хочется многое обсудить с мужем, но позже, наедине; поэтому за едой, к радости Вольфа, общий разговор вертелся вокруг поездки в парк и быстро закончился (а черный цилиндр на каминной полке и зеленая картина с леопардом поблизости от камина как бы служили напоминанием о том, что осталось несказанным). Томми засыпал прямо на стуле, и родители поспешили уложить его в кровать (опять без ночника), пожелали спокойной ночи Кассиусу (тот тоже заметно утомился) и ушли к себе в спальню.
