Саранчук пояснил:
— Пока спит Артем, дела свои кое-какие справлю в городе, чтоб уж потом до самого поезда побыть с ним.
— Да вы хоть чайку выпейте. Сейчас закипит.
Но Саранчук поблагодарил и не захотел ждать. Уже и шапку было надел. Но вдруг открылась дверь, и в комнату вошла невысокого роста молодая женщина. Она была в черной меховой шубке, в белой вязаной шапочке. Красивая. Особенно красивы у нее были глаза — карие, ясные. Низкие брови и тонко очерченный рот придавали ее лицу выражение сосредоточенности и даже строгости.
Поздоровавшись с порога, она сразу же обратилась к Саранчуку: поблагодарила за письмо, спросила, не передавали ли чего на словах. Саранчук сказал, что ничего не передавали.
— А что ж они пишут? — не утерпела Бондаренчиха.
— Потом, Мария Кирилловна, все расскажу. А сейчас — где Артем? Можно к нему?
На широкой кровати рядом с белобрысым мальчишкой навзничь лежал Артем, одетый, только без сапог. Часто и глубоко дышал. На лице — напряженное выражение. Потрескавшиеся от ветра и мороза губы беззвучно шевелились.
Мирослава легонько коснулась рукой его плеча:
— Артем!
Артем вздрогнул, приподнял голову. Несколько мгновений глядел затуманенными глазами в лицо девушки. Потом вскочил и сел на постели. Провел рукой по лицу.
— Вы не заболели, чего доброго? — Мирослава привычным движением врача взяла его руку и стала слушать пульс.
Артем, чтобы скрыть волнение от встречи с ней, попробовал отделаться шуткой:
— И откуда вы взялись, Мирослава? Так некстати. Не разбуди вы меня, кровь из носу, отбили бы мы оружие у гайдамаков.
— Какое оружие?
— Да свое же, саперного батальона. Такое приснилось! Даже в пот ударило!
— Так вы уже знаете?.. Ну, и как вам ваши саперы нравятся?
Артем вздохнул:
— Ох, и влипли же хлопцы! — Он сокрушенно покачал головой. — Я еще на вокзале узнал. Знакомый железнодорожник рассказал. Своими глазами, говорит, видел: как скотину, загнали в холодные вагоны, закрутили проволокой двери, люки — и под охраной на Ромодан!
— Ну, а вы что выездили?
Мирослава опустилась на стул рядом с кроватью и целую минуту сидела молча. Потом резко подняла голову.
— У Гриши были?
— А как же! Прямо с вокзала и подались в губком. Нет его, в ревкоме на заседании. Мы — туда. Отдал ваше письмо.
— Ну и что же?
— Да у них с оружием у самих не густо. Видел потом собственными глазами на площади красногвардейцев на строевых занятиях — винтовка на двоих. Разве это дело? И это в Харькове! Где сейчас, можно сказать, судьба революции на Украине решается!
