Я сказал:
— Парень, в чем дело? Ты сюда буянить пришел?
Он попытался высвободить руку и продолжить драку, но оценил мои метр восемьдесят роста, расслабил кулаки и сердито сказал:
— Нет таланта — так и не надо людей морочить.
Я схватил его за шею:
— А ну повтори, кто тут, твою мать, людей морочит? Ты меня взбесил!
Его гуандунский говор превратился во всхлипывания:
— Тоже мне, знаток, как же он мог в моем имени ошибиться?
Как только я ослабил хватку, он вырвался и убежал за двери. Я рванул за ним с криком:
— Эй, вонючка, ты деньги заплатил или нет?
— Отпусти его, — услышал я тихий голос Ажана.
Он поднялся, вытер тыльной стороной руки кровь с уголков губ и, схватив парик, вышвырнул его в окно. И сказал:
— Этот человек инвестировал деньги, но прогорел, хотел просить своего умершего старшего брата, чтобы тот посоветовал какой-нибудь план. Жизнь человека, богатство и знатность определяются Небом. Какой толк спрашивать духа умершего?
Я помолчал и наконец сказал:
— Ну и терпение у тебя. Он решил, что ты обманщик.
Ажан горько усмехнулся.
Он налил мне воды, потом загасил курительные палочки.
Воздух стал немного чище. Доносился аромат гардении. Но он не перекрывал другой запах — легкий, чистый и слегка бьющий в нос.
Я спросил:
— Ты так и не ездил в Хюэ?
Он ответил:
— Собираюсь вернуться, есть кое-какие дела. «Живые, рождаясь из поколения в поколение, зачем нужна ваша жизнь?» — так четко сказано в пьесе. Я пел это много лет и только теперь постиг до конца.
Я оглядел комнату, в ней почти не было мебели. Были кровать и стол. Лежали несколько плетеных ковриков, даже алтаря для жертвоприношений не было. На стене вилась трещина, доходившая до потолка.
Я спросил:
— Все эти годы ты жил здесь?
Он, улыбнувшись, сказал:
— Убогое жилище, да? С нашим ремеслом теперь не так хорошо, как раньше. Каждый год случается такой период. Потерпишь, потерпишь, и все наладится.
Я сказал:
— Ах да, у меня для тебя кое-что есть.
Я открыл компьютер, который привез с собой, вставил диск и сказал:
— Подожди, смотри сначала. На одиннадцатой минуте появишься ты.
— Правда? — он уставился на монитор. Он редко так смотрел — взглядом хищника, выжидающего свою добычу. Когда увидел себя, лицо расплылось в улыбке:
— Посмотри, как по-идиотски я тогда одевался.
Я заметил по его глазам, что он пришел в возбужденное состояние. Когда дошло до той семейной пары, глаза его помрачнели. Он сказал:
— Увы, я не знаю, как они теперь. Ведь единственный сын.
