84. Распорядок дня. Мало что так разительно отличает образ жизни, приличествующий интеллектуалу, от образа жизни буржуа, как то, что интеллектуал не признает противопоставления работы удовольствию. Труд, который не должен, чтобы соответствовать реальности, сперва причинить самому субъекту всё то дурное, что он потом причинит другим людям, является удовольствием, даже если требует отчаянных усилий. Свобода, которую подразумевает удовольствие, это та же свобода, которая, с позиций буржуазного общества, присуща одному только отдыху и которую оно за счет подобной регламентации одновременно и отнимает. И наоборот: для того, кто познал свободу, всякое допускаемое этим обществом удовольствие невыносимо, и он не желает предаваться никакому эрзац-удовольствию вне пределов своего труда, который, правда, включает в себя то, что буржуа откладывают на свободный вечер как «культурный досуг». Work while you work, play while you play[50]{205} – одно из основных правил репрессивной самодисциплины. Родители, для которых было вопросом собственного престижа, чтобы их ребенок приносил домой хорошие отметки, меньше всего сносили, когда ребенок по вечерам засиживался над книгой или вообще, по их понятиям, умственно перенапрягался. Однако в глупости их звучал классовый ум. Прививаемое со времен Аристотеля учение об умеренности как добродетели ума является помимо прочего попыткой настолько веско обосновать общественно необходимое деление людей на независимые друг от друга функции, чтобы ни одной из них более не удалось ни перейти в другую, ни напомнить о человеке. Однако невозможно представить себе Ницше ни торчащим за письменным столом до пяти пополудни в конторе, где в приемной сидит секретарша с телефоном, ни играющим в гольф после завершения дневных трудов. В условиях давления со стороны общества лишь хитрое переплетение счастья и труда пока еще позволяет обрести подлинный опыт. К этому опыту всё менее и менее терпимы. Так называемые интеллектуальные профессии вследствие сближения с бизнесом также оказываются начисто лишенными удовольствия. Атомизация прогрессирует не только в отношениях между людьми, но и между сферами жизни единичного индивида. Труду не позволительно быть связанным с полнотой удовлетворения, ведь иначе он утратит свою функциональную скромность, присущую ему в рамках тотального преследования целей; ни одной искорке осмысления не позволительно зарониться в свободное времяпрепровождение, ведь в противном случае она может переброситься на мир труда и устроить в нем пожар. В то время как по структуре своей работа и удовольствие всё более становятся похожими друг на друга, их одновременно всё четче разделяют невидимыми демаркационными линиями. Из обеих сфер в равной степени изгнаны и удовольствие, и дух. И тут, и там господствуют неумолимая серьезность и имитация кипучей деятельности.
