— А то. Ты подрасти сначала. И, между прочим, — она посмотрела на официанта, — вы знаете, что вашему хозяину нельзя продавать спиртное?
Официант растерянно развел руками. Стас, развалившись на стуле, скорбно качал головой.
— А ведь она правду говорит. Придется тебя, Толик, теперь уволить... Я человек мягкий, но справедливый. Зло должно быть наказано. Совершил преступление — понеси наказание. Вы со мной согласны, мадемуазель?
Рогнеда пожала плечами:
— Меня сюда не вмешивай. Это ваши производственные проблемы.
— Да за что меня наказывать-то?! — завопил официант. — Чего я вам сделал-то?
— Как — что? Ты совершил преступление против общественной морали, — совершенно серьезно пояснил Стас. — И значит, должен понести наказание. Дама совершенно права.
— Да вы оба больные.
Обиженный Толик скомкал счет и бросил его в пепельницу. Молодые люди как по команде рассмеялись. Официант обернулся и выразительно выставил вверх средний палец.
— Идите вы знаете куда...
— Теперь придется ему чаевые платить. — Стас достал из пепельницы смятую бумажку и принялся старательно расправлять. — Между прочим, документ строгой отчетности.
Рогнеда недоверчиво хмыкнула:
— Ты хочешь сказать, что оплатишь его?
— Интересно, а что я скажу своему бухгалтеру?
— Ирма! Ирма, черт тебя подери! — Роскошная холеная блондинка по-кошачьи потянулась в шезлонге. — Где мой мартини? Неужели за те деньги, которые тебе платят в этом доме, я должна умолять на коленях?
Колени у женщины были белые, круглые. Даже помыслить было невозможно, чтобы они выполняли иную миссию, нежели услаждение взоров сильной половины человечества. И блондинка прекрасно об этом знала, потому как огладила колени ухоженными пальцами, с ногтями такими длинными, что невольно возникал вопрос — а сможет ли она удержать тот самый мартини?
С террасы выпорхнула перепуганная девушка в белом фартучке и наколке.
— Простите, мадам, но я ждала, пока лед наполовину растает. В прошлый раз вы...
— Нет, это просто удивительно! Мало того что она плюет на свои обязанности, так еще и огрызается. — Блондинка казалась скорее удивленной, чем рассерженной. — Какая же ты все-таки дрянь, Ирма. Дрянь и мерзавка.
Служанка поставила поднос на стол и опустила глаза:
— Простите, мадам.
— Пошла вон отсюда.
Несмотря на грубость слов, голос хозяйки не был злым. Она просто упивалась своей властью.
Девушка молча исчезла.
— Зря ты так, Софи. — Мужчина говорил тихо, без осуждения, но все же досадливо. — Не так давно ты сама подавала мартини и делала это намного хуже.
