Между прочим, зря она так плохо о нем думала: не такой Вовка человек, чтоб подвести своих товарищей.
Вообще-то сегодня не Вовкина очередь играть Змея Горыныча. Но у того Змея, чья сегодня очередь, на час талончик к зубному врачу, вот Вовка и обещал его выручить, сыграть за него вторую елку. Поэтому теперь он с решительным лицом стоит на подоконнике и собирается с духом...
На Вовке - папин тулуп, папины валенки с калошами и огромный рыжий треух. В этой одежде папа ходит на рыбалку.
Вовка смотрит вниз и думает: "Хорошо, что я живу на втором этаже, а не, допустим, на пятом!"
С этим надо согласиться: ведь все-таки с пятого этажа спускаться по водосточной трубе немножко страшно. Да, честно говоря, и со второго тоже. А труба гладкая, скользкая...
"Ничего, - успокаивает себя Вовка. - Внизу вон какой сугроб..."
Дома вечером, конечно, будет скандал, нечего и сомневаться. А что делать? Не может Вовка не явиться на спектакль! И если некоторые этого не понимают, запирают на ключ и одежду прячут, то пусть им будет хуже! Ну, пора. Раз! Два...
- Мальчик! Ты что там делаешь?! - раздалось с улицы. - А ну прекрати хулиганить!
- Ды-ды-дышу свежим во-оздухом! - сердито ответил Вовка.
Беда с этими взрослыми, вечно они вмешиваются не в свое дело. Пришлось пережидать, пока бдительный прохожий скроется. А потом Вовка сосчитал до трех и храбро шагнул к трубе...
Он висел над улицей, обхватив холодное железо руками и коленками. Самое страшное осталось позади, теперь надо было только съехать вниз.
Но съехать Вовке не удалось: труба не выдержала его тяжести и грохнулась в сугроб...
Сугроб был толстый, мягкий - она совсем не пострадала при падении... К сожалению, Вовке повезло меньше: он-то грохнулся не в мягкий сугроб, а на железную трубу - и пребольно ударился коленом...
ТРЕТИЙ ЛИШНИЙ
- Живо спрячься где-нибудь! - велел Мотя Балабанчику. - Чтоб Михаил Павлович тебя в таком виде не застукал!
Балабанчик ушел в дальние коридоры, где был свален старый реквизит и декорации от давних спектаклей. Он забрался в бутафорскую беседку, увитую плющом, - тоже бутафорским. Там было сумрачно, тихо, пыльные заросли бумажного плюща надежно скрывали Ваську от всего мира. Он сидел и размышлял, куда могла подеваться Анька, и вдруг в коридоре раздались шаги, а потом и голоса. Балабанчик затаился.
Голосов было два, причем один из них Балабанчик просто терпеть не мог, а от другого у него замирало сердце.
- А завтра? - умоляюще спросил голос, который Балабанчик терпеть не мог. - Ну, после елок... Тоже не можешь?
