– Я же говорю, это выдумка, – сказала она.
Он засмеялся.
– Ладно-ладно. Но вот сейчас я тебе не верю. Я видел, какое у тебя было лицо, особенно когда ты произнесла «меня». Ты разволновалась.
– О Боже! – сказала она и прикрыла глаза рукой. – Ну, рассказывать нечего. Обычное дело, как ты сказал. – Она опустила руку и накинула пальто. – В то время мы с Отто думали расстаться.
– Правда?
– Иначе бы этого не случилось.
– Ну не знаю, – сказал он как бы невзначай.
– Я пойду уже. Ужасно болит рука. Проводи меня до такси.
– Я провожу тебя до самого дома, – сказал он.
В такси они не разговаривали. Но он часто оборачивался к ней; она чувствовала на себе его наблюдающий взгляд и молча, как наказание, терпела сокрушающую силу своего желания объяснить, смягчить, сгладить случившееся.
Она вставляла ключ в дверной замок, когда услышала сквозь шум двигателя, как Чарли негромко зовет ее из такси, она обернулась, он высунулся из окна.
– Это я звонил, – сказал он, – если тебе от этого легче.
Он поднял стекло, и такси тронулось.
Софи неподвижно стояла в холле. Гостиная выглядела смазанной, плоской. Предметы, очертания которых становились четче в зарождающемся свете, таили какую-то темную, тотемную угрозу. Стулья, столы и лампы, казалось, только притворяются, что стоят на своих привычных местах. В воздухе витало эхо, особая пульсация, которая остается от внезапно прерванного движения. Конечно, это всё поздний час, свет, ее усталость. Только живые могут навредить. Неожиданно она присела на скамейку. Четырнадцать уколов в живот. Четырнадцать дней. И даже тогда – никакой гарантии; вы умерли от бешенства, вы задохнулись. На какую жалость она рассчитывала? Кто мог пожалеть ее, охваченную детским ужасом, со всеми ее отговорками и притворством, будто ничего страшного не произошло? Жизнь так долго была нежной, бескрайней и мягкой, и вот, во всей своей показной обыденности и глубоко скрытом ужасе, это идиотское событие – созданное ее же руками – это недостойное столкновение со смертностью. Она подумала об Отто и взбежала по ступенькам. В спальне лежал спящий Отто, одеяла и простыни перекручены вокруг пояса, ступня свисает с кровати.
