— Ко мне на занятия, товарищ старший лейтенант? — спросил Фомин. — Очень приятно…
Но видно было, что ему не так уж это приятно. Прижимая под мышкой тетрадь в черной дерматиновой обложке, Фомин пытался застегнуть воротник гимнастерки. Однако это ему не удавалось, потому что на том месте, где должна быть пуговица, торчали лишь кончики белых ниток. Воротник упрямо выворачивался, обнажая неровно подшитый, помятый и засаленный подворотничок.
— У вас рассказ сегодня? — спросил Званцев, чтобы замять неловкость.
Фомин зачем-то потрогал под мышкой тетрадь.
— Да, вот… Можно начинать?
— Начинайте.
Фомин раскрыл тетрадь и начал рассказывать о боевых традициях Советской Армии. Званцев пристроился за самым задним столом и слушал. Ему не понравилась манера лейтенанта держаться на занятиях. Казалось, он делал все возможное для того, чтобы не видеть своих слушателей — закатывал глаза к потолку, глядел то в окно, то в тетрадь. Говорил он так громко, будто выступал не в маленьком классе, а на плацу перед выстроившейся дивизией.
Кто-то из солдат украдкой читал книжку — замусоленную, без обложки, кто-то писал письмо. Руководителя занятий все это как будто совершенно не касалось. Он делал свое дело. Три шага вправо, три шага влево, а на полпути взгляд в раскрытую тетрадь.
К концу первого часа Фомину пришлось заглядывать в тетрадь все чаще. Однако записи в ней, как видно, не вдохновляли его, и он начинал повторять уже сказанное.
В перерыв, когда солдаты вышли из класса, Фомин, насупясь, долго и ожесточенно мял тугую папироску. Бумага на ней порвалась, табак наполовину высыпался, а он все давил ее в пальцах и угрюмо поглядывал на замполита, листавшего его скудный, наспех составленный конспект. Он ждал оценки и конспекта и самого рассказа, но старший лейтенант не спешил. Тогда, не выдержав, Фомин спросил с напускной грубоватостью:
— Ну что, товарищ старший лейтенант, брак работа?
— Вы о своем рассказе?
— И о рассказе и вообще… Некогда готовиться к занятиям, текучка проклятая заедает!..
Званцев, перелистав тетрадь, оставил ее раскрытой на той странице, на которой был прерван рассказ.
— Мы с вами побеседуем после. Сейчас у нас времени нет.
Как и предполагал Алексей, говорить лейтенанту Фомину после перерыва было почти нечего. Он еще минут пятнадцать тянул волынку, затем захлопнул тетрадь. Большим пальцем с сожалением провел по ее краю.
— У кого есть вопросы?
Вопросов у слушателей тоже не было. Лейтенант тоскливо взглянул на замполита.
