— Извини, замполит, погорячился я… Дергают тебя, дергают, дня не бывает без этого — вот и выходишь из равновесия… Вчера опять из штаба звонили! Кто, говорят, вам разрешил расходовать горючее на кинопередвижку? Далось им это горючее… А дело у нас, известно, общее. Недостатки, конечно, есть, уйма недостатков. Будем их вместе изживать, своими силами, без особого шума. Сор из избы выносить, полагаю, не станем.
— И скрывать недостатки нам, пожалуй, нет смысла. Ведь мы с вами коммунисты.
Майор, словно прицеливаясь, одним глазом взглянул на своего заместителя.
— Несговорчивый ты человек, замполит. И главное, к любой мелочи обязательно партийную подкладку… Вот тоже мне марксист-ортодокс! Я пораньше твоего в партию вступал, понимаю, что к чему. И вообще… В какую группу пойдешь на политзанятия — к Фомину или к Захарчуку?
— Пойду к Фомину.
— Хорошо. Я у Захарчука посижу.
Лейтенант Фомин проводил политзанятия в своем взводе, с радиотелеграфистами. Группа собиралась в учебный класс на втором этаже казармы. На стенах класса висели схемы радиостанций и таблицы с формулами. На каждом столе было прикреплено по два телеграфных ключа. Головки их блестели, отполированные руками солдат.
Шумно, с оживленными разговорами и смехом, солдаты не входили, а влетали из коридора в класс. При виде нового замполита, который, заложив руки за спину, рассматривал схемы радиостанций, затихали и рассаживались по своим местам.
Один из солдат задержался возле старшего лейтенанта. По-видимому, его заинтересовало, почему так внимательно рассматривает замполит схему передатчика. У солдата были по-детски припухлые губы, чересчур оттопыренные тонкие уши и забавный хохолок на затылке.
— Как, по-вашему, — повернулся к солдату старший лейтенант, — правильно сделан чертеж схемы?
— Правильно, товарищ старший лейтенант, я сам чертил.
— Как ваша фамилия?
— Рядовой Клюшкин.
— А вы уверены, что правильно? По-моему, в схеме допущена ошибка.
Солдаты подходили ближе, окружая офицера.
— Кто может указать на ошибку в схеме? — весело спросил Званцев.
— Виноват, товарищ старший лейтенант, — Клюшкин смущенно потеребил мочку своего уха. — Ошибочка, действительно, допущена. Только сейчас заметил.
— Хорошо, что заметили. Теперь остается исправить ошибку.
Дневальный прокричал: «Приступить к занятиям!» Солдаты начали занимать свои места за столами. В класс вошел руководитель политзанятий. Это был среднего роста офицер, хмурый и какой-то помятый. Щеки его и подбородок покрывала золотистая, как стерня, щетина.
