Мальчишки | страница 80
Она потянула за ниточку, и кукла, закатив глаза, урлыкнула.
— Она спать хочет, устала. Будем баюшки?
Лена положила ее на кровать и укрыла полотенцем. Я порылся в кармане и вытащил зажигалку.
— Моя. Хочешь, подарю. У меня их много, — соврал я.
— Нет… Ты уже подарил мне книгу. Спасибо.
Лена часто кашляла. Ее мать, Анна Семеновна, была шумная и высокая, от нее всегда попахивало духами.
Марта вышивала цветными нитками мешочки и относила их в школу, а мама говорила:
— Это для фронта. Ты бы тоже, Родя, что-нибудь сделал.
А я не умел. У меня была только игрушечная пушка. Но Марта сказала, что я артист, надела на меня белую рубашку и повела к раненым.
Раненые сидели вокруг, а я читал наизусть Маяковского — «Необычайное приключение» и «Что такое хорошо и что такое плохо». Мне хлопали, а дяденька с усами сказал:
— Здорово. Ты тоже поэт и боец.
У него на коленях лежали руки без пальцев.
А Лена болела. Меня к ней не пускали. Марта по секрету открыла: у Лены туберкулез. Тогда я не понял опасный смысл этого слова и засмеялся:
— У меня пострашнее было — коклюш. А это…
Но Марта прикрыла ладонью мой рот и обозвала меня лягушонком.
Письма отца мы хранили в шкатулке и вечерами часто читали. Свет иногда гас, мы зажигали коптилку, и тогда по потолку и стенам ходили ломающиеся, дрожащие тени. Марта пугала меня, говоря, что это ведьмы, которые выходят из золы и превращаются в дым.
Отец писал: «У фашистов бумажные занавески, цветы. Скатерти бумажные, да и души тоже». Бумажная душа… Мне чудилось картонное сердце и в нем — цветы из папиросной бумаги.
А Лена болела. Каждое утро приходил врач, седой, с бородкой. Он вместе с порошками, шприцем и блестящей трубкой приносил маленький букетик фиалок и оставлял его на кухне.
— Потом поставите в воду. Леночке нужны цветы, — мягко произносил он, отчего-то быстро двигая бровями.
От мамы я узнал, что у него тоже была дочь Леночка, и у нее так же светились глаза, когда ей было очень плохо.
…Липкая почка разжимала кулачок, и прозрачный клейкий листок тянулся к солнцу. Весна вспыхнула неистовым ослепляющим солнцем и, точно девчонка, подобрав подол, пробежала по проулку, рассыпая звон сосулек.
— Доктор, а вы где берете цветы? — спрашивал я.
— Цветы? — всегда удивлялся он. — А это секрет. Военная тайна. — На меня смотрели ласковые светлые глаза.
Однажды он опоздал, и когда вошел и увидел заплаканное лицо Анны Семеновны и понял, что приход его бесполезен, закашлялся, пряча за спину фиалки. Растерянно положил шляпу на стол и, хрустнув пальцами, шагнул в кабинет.
