Он не мог в это поверить. Никогда еще в жизни женщина не приводила его в такое замешательство: Бертолда одновременно буквально разрывали и слепящая ярость, и жгучее смущение. И чем старательнее он пытался подавить в себе плотское желание, тем сильнее оно обуревало его. Вытащив руки из карманов, Бертолд застегнул пиджак на все пуговицы, чтобы не было заметно никаких признаков возбуждения. Он понимал, что действия его просто смешны, но ни в коем случае не желал быть униженным в глазах этой девицы.
— И ты веришь во всю эту чепуху? — обратился Бертолд к матери, чтобы отвлечься от опасных мыслей и занять себя спором.
— Хилда показала мне фотографию Флоры, — холодно ответила мать. — Я в жизни не видела таких красивых девушек.
— Хочешь сказать, что я наверняка не смог бы устоять перед соблазном?
— Многие мужчины не смогли устоять, мистер Кертис, — вмешалась брюнетка, источник его неприятностей и пыток. — Особенно когда Флора воображала, что любит их. В мае прошлого года, незадолго до того, как была зачата Петл, Флора призналась мне, что влюбилась в вас. А когда Флора влюблялась, она была готова для мужчины на все.
Да уж не как ты, подумал Бертолд. Ты никогда не станешь рабой мужчины.
От этой мысли плотское желание Бертолда только усилилось. Однако осознание причины возникновения этого жгучего и на удивление неконтролируемого желания мало чем успокоило Бертолда. Его плоть упорно не желала прислушиваться к здравому смыслу.
Да, конечно, ему всегда нравилось одерживать победы над женщинами, но в данном случае ситуация была совсем иной. Эта Хилда презирает его. И надо быть мазохистом, чтобы желать женщину; которая всем своим видом и поведением подчеркивает, что уж с ним-то она ни за что не ляжет в постель.
— Повторяю, — отчеканил Бертолд, — я переспал с Флорой всего один раз. И я принимал меры предосторожности. Это был последний день ее работы в качестве моей секретарши. Флору только что бросил ее дружок ради другой женщины, и она была очень расстроена.
— А вы решили утешить ее, — язвительно подсказала Хилда.
Их взгляды скрестились, словно шпаги дуэлянтов, и Бертолд снова ощутил, что внутри него что-то происходит. Некий мощный, пугающий процесс. Впервые в жизни он потерял способность контролировать свои мысли.
В один прекрасный день, миледи, я заставлю вас смотреть на меня совсем по другому! — поклялся про себя Бертолд. И в глазах ваших будет не лед, а пламя!
Помешательство прошло так же быстро, как и возникло, однако тревога осталась. Оказывается, я могу утратить контроль над собой, отметил Бертолд. Следует немедленно овладеть ситуацией. И собственным телом. Неужели это разум сыграл со мной такую злую шутку?
