Я прошёл внутрь и остановился в маленьком коридорчике. Из мебели здесь ничего, только старая вешалка и отвалившиеся обои. Беднота… Беспроглядная и безнадёжная.
– На кухню проходи. – Бабка протопала мимо. Я пошёл следом.
Кухонька представляла собой небольшой квадрат метра в четыре по площади и была обставлена почти так же, как и коридор. Старая газовая плита, покорябанный стол, пара стульев. На столе стояла ваза с засохшим печеньем. Вот, пожалуй, и всё.
– Садись! – приказала бабка.
Послушно сев в углу, я замер в ожидании разговора. Старушка села напротив, долго всматривалась в мои глаза, так что мне стало не по себе. Я даже слегка заёрзал. Она усмехнулась и, встав, достала чашки и поставила чайник.
– Сейчас чай попьём и поговорим.
Мне даже стало как-то неуютно. Пришёл, да что там, почти вломился к ней в дом, и даже без подарков. Я поднялся.
– Где здесь у вас магазин? Пойду что-нибудь из еды куплю. Неудобно мне.
– Из еды? – улыбнулась соседка. – Тебя как зовут, соколик?
– Николай.
– А меня баба Клава.
– Очень приятно.
– Сразу видно, что ты нездешний. И не перебивай! – Она подняла руку. – Магазин у нас есть, только купить там ничего нельзя. Всё по карточкам. Живых денег ни у кого почти нет. Раз в месяц приходит машина и привозит карточки. Так и живём.
Мне стало совсем неуютно.
До чего довели страну!
Суки!
– Тогда что я могу для вас сделать?
– Мне ничего не надо! Я уже своё отжила! А вот если ты и впрямь не балабол и можешь помочь Ире и детям, то я кое-что тебе расскажу!
Я ничего не ответил, потому что в таких ситуациях излишняя бравада словами не нужна. Да и баба Клава всё поняла по моим глазам и, налив в чашки кипятка, пододвинула одну ко мне.
– Пей и слушай!
Она протянула мне пакетик с чаем. Я молча взял его, бросил в воду и принялся ждать, пока заварится.
– Значит, забрали её два дня назад комитетчики.
– Кто?! – удивился я.
– Комитетчики. Так мы называем людей из миграционного контроля. Они подчиняются только Берлину и в принципе творят, что хотят. Могут людей средь бела дня на улице схватить.
– И что, никто не выступает против?
– Ну почему же? – усмехнулся бабка. – Выступают. Но протесты и мятежи жестоко карают, хотя всё равно время от времени появляются люди, которые проводят некоторые акции.
Последнее слово, видимо, было непривычно для старой женщины, и она произнесла его как-то не очень уверенно.
– И как мне их найти?
– Не торопись, соколик! Я не знаю. Но говорят, что Ирина была как-то с ними связана. Потому за ней и пришли!
