– Давай…
Стянув плоский «лепесток» в респиратор, я закрыл нос и рот, а Сулима ухватила завязки. Девушка прижалась к моей спине, неторопливо затягивая узелок, и очередной мой вдох вышел прерывистым.
– Не туго? – прозвучал над ухом заботливый вопрос.
– Нормально… – заворчал я.
Нет, нельзя мне к ней приближаться. Ага… А ты попробуй, выдержи с Ритой «пионерскую дистанцию»! Хочется-то иного…
«Печален ты, отроческий удел!»
Я ожесточенно завозил щеткой. Рыжая пыль и блестки старой краски осыпались трухой, проглянул седой металл. Ширканье от десятков рук множилось, труба звенела и вибрировала.
За мутноватыми стеклами в наметах грязи и примерзших комочках земли виднелась полоса искрившегося снега, а за нею поблескивала следующая теплица. Туда уже подали горячую воду – огурцы вовсю лезли на стойки, закручивая усики, а девушки из овощеводческой бригады расхаживали в открытых платьях, изредка поглядывая на «шефов» из 12-й школы…
Я присмотрелся, холодея. Почудилось, что среди селянок мелькнула Инна.
«Она тебе мерещится уже!»
Высокая, стройная девушка, очень похожая на Дворскую, приблизилась к самым стеклам, расправляя огуречные плети. Задумчивая и рассеянная, она подняла голову – и мы встретились глазами. Это была Лариса.
Узнав меня, Дворская-старшая непроизвольно дернула рукой, словно желая прикрыть лицо, отвернуться, зажаться… Передумав, Лариса робко повела ладонью, как будто оглаживая толстое стекло, и я махнул в ответ. На растерянном девичьем лице протаяла улыбка.
– Ай!
Сулима споткнулась, взмахивая руками, ширя в испуге глаза, падая прямо на трубы. Без сверхскорости реакция, конечно, не та, но мне удалось-таки подхватить Риту за талию, крутанув пируэт, будто в танго. И притиснуть, коль уж выдался случай прекрасный.
Черные глаза раскрылись совсем рядом – я различал каждую ресничку, а в зрачках разгорались опасные темные огоньки. Девичьи губы дрогнули, дотягиваясь и опаляя ухо горячим шепотом:
– Тянет?
– Еще как, – буркнул я, чувствуя тепло закрасневшихся щек.
– Меня тоже! – хихикнулось в ответ.
* * *
Без четверти одиннадцать труба блестела голым металлом. Тетю-агронома до того умилил наш ударный труд, что она каждому выдала по бумажному пакету со свежими, только что с грядки, огурчиками.
Весело галдя и хвастаясь добычей, одноклассники потопали на выход, а я, доверив свою долю близняшкам, потащился в инструменталку сдавать щетки – уж такова она, лидерская участь. Всё сам, всё сам…
В коридоре у котельной меня поджидала Лариса. Сняв косынку, она теребила ее в пальцах, будто пытаясь завязать в узел.
