В финале массовая сцена: вся деревня, стар и млад, включая детей и женщин, спешит на помощь обоим солдатам и обращает врагов в бегство. Статистов в нужном количестве Хекенбихлер нам обеспечит. В ходе сражения и Буфф, преодолев собственное малодушие, подставляет грудь под пули, защищая своего командира. Выдохнув напоследок что-нибудь патетическое, вроде «Геройский род Шваненбургов (да, – бург все-таки гораздо лучше) не должен прерваться!» Заключительный кадр: Вальтер Арнольд, раненый, но спасенный, в материнских объятиях Марии Маар. КОНЕЦ.
Тьфу, аж с души воротит! По счастью, это напишу не я, а Франк Эренфельз.
(15 сентября 1986)
Умереть я у них так и не успела. Сперва снегу навалило до черта, а потом… До сих пор, как вспомню… Такая сцена смерти, на весь экран, да со слезой, – для начала карьеры ничего лучше и придумать нельзя. Взять хоть ту же Зёдербаум. Вся ее слава с того началась, что в «Еврее Зюсе» она трагически тонет. Я тоже могла бы такую карьеру сделать… Даже не сомневайся. Талант-то… Может, все-таки хочешь сигаретку?
Да не строй ты такую физиономию. Вы, некурящие, такие же люди, не хуже, но и ничуть не лучше прочих смертных.
[Пауза.]
Свой первый съемочный день никогда не… Первая нормальная сцена. Наконец-то без всех этих «Да, ваша милость!», «Нет, ваша милость» и книксены без конца, как кукла заводная. Наконец-то…
Не знаю, как тебе объяснить. С одной стороны, я, конечно, знала, что снимаем мы только для вида, лишь бы показать, что мы вроде как работаем… Но с другой стороны… А вдруг, думаю, когда-нибудь пригодится… Вставят куда-нибудь… Хотя звук был вообще никуда. Звукооператор-то у нас глухой оказался, я тебе рассказывала?
Но даже если в мусорную корзину – все равно, думала, какой-никакой, а все-таки шанс. Показать Сервациусу, что я чего-то стою. И, кстати, вовсе не так уж это глупо было с моей стороны, потому что он… После войны вон сколько картин снял… Только без меня. Все этот шрам проклятый, вот уж на что я никак не рассчитывала.
Да ладно тебе распинаться. Еще как видно. А уж камера – от нее ничего не скроешь.
Это была сцена, когда мы первый раз встречались, Вальтер Арнольд и я. Он пришел в деревню еды раздобыть, а я просто мимо прохожу с корзинкой на руке. Он смотрит мне вслед, и я останавливаюсь. «Ты его взгляд спиной должна почувствовать», – это Сервациус мне так сказал. И тогда я оборачиваюсь, медленно так. Мое лицо крупным планом. Только лицо, но по нему видно, что я с первого взгляда… Крупные планы – это вообще в кино самое главное. В УФА они за крупные планы грызлись – гиенам такое не снилось.
