Равнодушие могут испытать вновь и вновь только те, кто однажды уже столкнулся с равнодушием в раннем детстве, для других оно ничего не значит; для тех, от кого оно «исходит» (родитель-меланхолик?), равнодушие – это не аффект, это отсутствие аффекта. И это тем удивительней, что равнодушие возобновляется при каждой новой клинической встрече: пациента ничего не трогает, не цепляет, не волнует, не связывает, ничего не задевает, ничего не удерживает, даже не сковывает, ибо ничего не захватывает больше, чем не – инвестиция, «объектом» которой, как ни парадоксально, он являлся! Родительское ничто для ребенка является всем. И это пронизывает настолько глубоко, что, взрослея, он на всю жизнь остается привязан к устам, которые так и не разомкнулись, к губам, которые ничего не произнесли, и именно потому, что они ничего не произносят. Пронизывает вплоть до того, что, будучи уже взрослыми, в качестве «компаньона» или партнера такие люди выбирают себе спутника, для которого они не существуют.
Так, Эмили, зайдя на псарню с мыслью присмотреть себе щенка, выбирает самого одинокого, самого уродливого, на которого никто не смотрел и которого никто даже не замечал, которого никто не хотел… и никогда не захотел бы. И поскольку щенок из-за отсутствия инвестиций довольно быстро погибает, попав под машину, девочка равнодушно возвращается на псарню и с легкостью находит ему замену в виде такого же несчастного двойника.
В бессознательном>* не существует отрицания, противоречия или различия. Нет градаций уверенности в отношении исполненных желаний, а есть лишь вариации в инвестировании в зависимости от их содержания. Бессознательное, инфантильное не говорит «нет», в нем сосуществуют ненависть и любовь, мужское и женское, активное и пассивное, живые и мертвые… Присутствует все, оно не ведает, что такое отсутствие. Организация психической жизни, конструкция, созидание субъекта, структуризация личности происходят не благодаря бессознательному, а вопреки ему. Все различия, такие как: различия полов, поколений, различия между внутренним (психической реальностью>*) и внешним (материальной реальностью), между живыми и мертвыми, душой и телом>*, оральным>* и анальным>*, запрещенным и разрешенным, отсутствием и смертью – все эти различия указывают и на их отдаленность от первичных психических процессов, «регулирующих» бессознательную жизнь.
Невроз представляет собой патологию конфликта, который устанавливается именно в точке столкновения между «да» бессознательного, ищущего всего лишь своего исполнения, и «нет» высших систем психической жизни, желающих сохранять различия. В рамках невроза различия проявляются в форме конфликта. Но существует и другая патология, где вмешательство первичных процессов происходит за счет игнорированных или отвергнутых различий. Перверсия
