Прежде чем стать психоаналитиком, специалистом по пограничным состояниям, Маргарет Литтл сама была пограничным пациентом и проходила анализ у Винникотта. Однажды в порыве отчаяния и гнева она встала с кушетки, желая разбросать книги с полок библиотеки, но передумала и выпалила свой гнев на большую вазу с белыми лилиями, разбив ее и в ярости раздавив ногами. Чему могли бы послужить обычные инструменты психоаналитической навигации: свободные ассоциации пациента, свободно плавающее внимание психоаналитика и интерпретация на фоне такой бури? Трудности начинаются с изложения фундаментального правила для таких пациентов, которых тревога без репрезентации скрючивает в тишине на диване, и таких, которые без умолку и без каких-либо задержек говорят о самом интимном, поскольку возникает вопрос, какой смысл может приобрести для таких пациентов призыв «говорить все, что приходит в голову»? Так, пограничный пациент вновь поднимает вопрос границ в психоанализе.
Теория вселяет надежду на существование ясных различий между страдающим невротиком, страдающим психотиком или первертом. Однако теория не может помешать существованию того, что пока ею не охвачено и не объяснено, а жизни ничто не мешает смешивать и то, и другое.
Пограничные пациенты используют психотические механизмы защиты (расщепление>*, отрицание, проективная идентификация…), но когда пограничное состояние развивается, принимая опасные формы (депрессия, аддикция…), при таком развитии «выбор» происходит не в пользу пути психоза>*. Нередко обнаруживается сплетение между нормальной социальной жизнью и «частным безумием» (А. Грин).
Кому тяжелее всего? Всем остальным, в первую очередь тем, кто их, пограничных пациентов, любит, кто так мало получает в ответ на свою любовь. Присутствие родных и близких людей насколько необходимо, настолько и невыносимо. Психоаналитику прекрасно известен этот горький опыт. За неспособностью находиться в одиночестве, за путаницей между отсутствием и исчезновением часто вырисовывается «единственный объект неприязни», примитивная мать>*, которая, как ни парадоксально, незаменима в той же мере, в какой она сама была отвергающей или игнорирующей ожидания любви со стороны ее ребенка. «Милый, перестань плакать, ты достаешь всех».
