сновидца посреди развернувшегося сновидения, осажденного кошмарными образами, явившимися невесть откуда, зря старается уверить себя: «Это всего лишь сон», – перед тем, как решиться ускорить пробуждение, чтобы полностью избавиться от ночного нашествия прорывающегося наружу Неизвестного.
«Это было сильнее меня, это ускользнуло из-под контроля, это появилось так, вдруг…». Ошибочное действие>*, сновидение>*, симптомы>* сами по себе не предупреждают о присутствии чего-то или кого-то другого, в чьи одежды рядится бессознательное, равно как и те моменты жизни, в которых сознание и разум чувствуют себя переполненными, затопленными изнутри чем-то более сильным. Не существует ни одного нашего выбора, будь то выбор объекта любви>*, интересной для нас профессии, волнующего нас художественного произведения, который не уходил бы корнями в детский опыт и в значимые для нас события. «Бессознательное – это инфантильное» (Фрейд); но не все детское, а лишь его скрытые и запечатленные следы, которые невозможно стереть. Бессознательное игнорирует время, как и противоречия (любовь>* и ненависть>* адресованы одному и тому же объекту), словно издеваясь над реальностью. Психоаналитический опыт подтверждает эту гипотезу, парадоксальным образом поддерживая неуловимый характер бессознательного, который можно уловить только лишь посредством его дериватов. Бессознательное как вещь в себе, на этот раз психоанализ обращается к заслугам интуиции философов (Кант).
От бессознательного к Оно меняется лишь название, а также акцент – его образ становится более размытым и хаотичным. Оно… инаковость бессознательного становится более безликой по ту сторону вытесненных желаний, которые в поисках выхода, стремясь к жизни, пытаются осуществиться, но на них оказывает враждебное, разрушающее давление влечение, очарованное небытием, – влечение к смерти>*.
«Материнство доказано свидетельством здравого смысла, в то время как отцовство является конъюнктурой, построенной на дедукции и на постулате» (Фрейд). Мать – достоверность, отец – гипотеза, возможно, самая первая из всех. Является ли в принципе любая теория отцовской? Сексуальная теория происхождения («Откуда берутся дети?»), первая из всех сексуальных теорий, является для молодого исследователя способом задаться вопросом о вкладе того, кто ставит под угрозу его место возле матери.
Не может существовать ничего такого, включая отцовское присутствие, что могло бы служить гарантией психического здоровья; немало психических расстройств, не только безумие Шребера, берут свое начало в патологических отношениях с отцом. Несмотря на это мы почти уверены, что психическое здоровье невозможно, покуда персонажи первой пары, мать и дитя, не отделятся друг от друга без появления третьего, вторгающегося в их дела. Отец является классическим представителем того, кто выполняет функцию символизации, позволяющей психической жизни избежать путаницы и признать различия
