колеблется между этими двумя крайностями. Даже приятный момент причащения отмечен этим аспектом. С одной стороны, приглашение на Вечерю: «Ядущий Мою плоть и пьющий Мою кровь пребывает во мне, а Я в нем» (Ин 6: 56). С другой стороны, запрет: не «разжевывать» лепешку!
Связи между каннибалическим фантазмом>* и инцестом>* с матерью выявляют первосцену: зубастую вагину. (Так ли уж напуган мужчина, который со страхом воображает эту «затененную пасть»?) Когда женщина отвечает на проникновение penis captivus, она демонстрирует, что бессознательное этих двух полов населяет одну и ту же планету.
Как только родился братик, ее тут же отправили к тетушке в провинцию. На экране покрывающих воспоминаний она вновь видит цветущий сад и радость от игры вволю. Прекрасное воспоминание. Придя на следующий сеанс после таких чудесных воспоминаний, она с удивлением обнаружила дверь кабинета запертой, ее аналитик отсутствовал! Когда аналитик понял свое ошибочное действие>*, он одновременно сконфузился и растерялся. Как объяснить такую оплошность? Хотя речь и шла о смещенных и непривычных часах приема, это все равно ничего не объясняло. Будучи не в состоянии самому понять, что произошло, и не в силах выйти из неловкого положения в одиночку, аналитик испытал необходимость с кем-то поговорить. (По мнению Перрье, «чтобы быть психоаналитиком, требуются двое: пациент и коллега».) То, что мешало ему видеть, стало, наконец, очевидным: его родители поступили так же и с ним, отправив его к тетушке в Бретань, когда на свет появилась его сестра, которая должна была занять его место. По другую сторону экрана сельских воспоминаний пациентка вытеснила жестокость покинутости, которую она почувствовала в тот момент. Ошибочное действие аналитика воскресило фантазм покинутости, вытесненный обоими протагонистами: «Ах, так ты не была покинута? Ну, это мы еще посмотрим!».
Контрперенос, как указывает само его название, не появляется сам по себе, он является ответом бессознательного психоаналитика на перенос>* пациента, затрагивающий его слабую струнку, а также его слепые пятна. Он охотно может принять форму тревоги, сновидения после сеанса, изменения настроения, ощущения усталости, реже акта отыгрывания, как в описанной выше сцене, напоминающей маленькую комедию. Фрейд вначале видел в контрпереносе в основном лишь препятствие: бессознательное может сильно затруднить психоанализ, следовательно, нет надобности добавлять подобную вторичную помеху. Однако это не помешало Фрейду открыть что-то важное, что впоследствии стало самой плодотворной его идеей: «У каждого человеческого существа в бессознательном присутствует инструмент, с помощью которого у него появляется способность интерпретировать выражения бессознательного другого существа». Так, бессознательное психоаналитика из препятствия превратилось в необходимый инструмент. И это тем более очевидно, чем «сложнее» пациент, чем глубже его регресс и чем более необуздана насильственность и ярость его психе. Пограничный пациент является «диким аналитиком аналитика» (Федида). Второе фундаментальное правило
