– Хрена с два. Мы же не ради шутки это делаем; если бы па дурью не маялся, нам бы такое и в голову не пришло. А что? Сам-то как?
– Вот еще. Заскучают по мне только Кевин и Джеки; пришлю им игрушки с первой зарплаты, они будут в восторге. А ты чего, по семье будешь скучать? Или по девчонкам?
Рози задумалась.
– По девчонкам – да, буду. И по семье чуть-чуть. Но вообще-то… Я давно решила, что скоро съеду. Мы с Имельдой, еще когда в школе учились, думали в Лондон поехать, а потом… – Она подарила мне мимолетную косую усмешку. – Потом мы с тобой придумали план получше. Что бы ни случилось, я все равно бы рано или поздно уехала. А ты нет?
У нее хватило ума не спрашивать, буду ли я скучать по семье.
– Ага, я тоже. – Сам-то я был не уверен, правда ли это, но именно такой ответ нам обоим хотелось услышать. – Я бы в любом случае свалил, хотя наш с тобой вариант мне нравится больше всего.
Снова проблеск улыбки, такой же мимолетный.
– И мне.
– Что тогда не так? – спросил я. – У тебя весь вечер будто штопор в заднице.
Это ее зацепило.
– Кто бы говорил! Можно подумать, ты сегодня больно веселый. Все равно что с долбаным Оскаром Ворчуном гу[18] лять…
– Я на взводе, потому что ты на взводе. Думал, ты на седьмом небе будешь, как билеты увидишь, а ты…
– Хрень. Ты такой уже пришел. Этому дебилу башку хотел свернуть…
– А сама-то. Ты сомневаешься, что ли? В этом все дело?
– Если хочешь со мной порвать, Фрэнсис Мэкки, будь мужиком и порви. Не пытайся свалить на меня грязную работу.
С минуту мы злобно таращились друг на друга, балансируя на грани лютого скандала. Потом Рози выдохнула, откинулась на спинку скамьи и запустила пальцы в волосы.
– Я скажу тебе, в чем дело, Фрэнсис. Мы оба на нервах, потому что губы раскатали.
– За себя говори, – огрызнулся я.
– Я и говорю. В Лондон намылились, работать в музыкальном бизнесе, не меньше. Больше никаких фабрик, это нам не по вкусу, будем работать на рок-группы. Узнай твоя мамочка, что бы она тебе сказала?
– Спросила бы, кем это, нахрен, я себя возомнил. Потом дала бы оплеуху, назвала бы проклятым недоумком и велела опомниться. Ору было бы!
– Ну вот поэтому, – сказала Рози, подняв кружку, – поэтому мы и на взводе, Фрэнсис. Почти все наши знакомые сказали бы одно и то же: мол, вы много о себе вообразили. Если мы на это поведемся, в конце концов начнем срываться и доводить друг друга. Нам надо резко повзрослеть. Так?
Я до сих пор втайне горжусь тем, как мы с Рози друг друга любили. Учиться нам было не у кого – ни из ее, ни из моих родителей блестящих образцов успешных отношений не вышло, – и мы учились друг у друга. Ради любимой можно научиться сдерживать свой взрывной нрав, справляться с неясными страхами, которые пугают до потери пульса, вести себя по-взрослому, а не как подросток-кроманьонец, – и станет по плечу такое, что и не снилось.
