— Если только не нахватали к Киццувадне проводников, — машинально вставил Аннита, осёкся и потупил взор, — прости, великий государь.
— Как бы ни были хороши проводники, мы на своей земле. Они здесь чужие, — возразил Хуцция.
— Не прячь глаза, Аннита, — сказал царь, — на военном совете всякий голос важен, ты знаешь. У нас сейчас именно военный совет. Трапеза окончена. Не время сейчас набивать брюхо.
— Дозволь в таком случае ещё сказать, государь… — подался вперёд Муваталли.
— Говори.
— Если перед битвой измотать их наскоками из засад, заставить погоняться за нами и завести в место удобное для нас…
— Хорошая мысль, — вставил Аннита, — это подавит их дух. Полагаю, после такого полезно кого-нибудь отпустить к Алекшандушу. Чтобы рассказали и устрашили. Он должен думать, что в царстве хатти стрела вылетит из-за каждого куста и не будет ему здесь покоя.
— Да будет так, — удовлетворённо кивнул головой Цитанта.
— Все будет исполнено по твоему слову, царственный отец, — Хуцция приподнялся из-за стола и поклонился.
— Ты говорил о двух новостях, — повернулся Цитанта к Муваталли.
— Вторая пришла с востока, — ответил Первый Страж, — Кархемыш пал…
Цитанта даже привстал от удивления.
— Как пал? Кто начал войну против него? Неужели Шанкара[7]?
— Нет, государь, — склонился Муваталли, — Манабхарра.
— Не может быть! — вырвалось из уст Анниты, — Крокодил, конечно, силен, но не настолько же!
— Прости, достойный Виночерпий, сведения верные, — сказал Муваталли, — если на юге мы слепы и глухи, стараниями Алекшандуша, да исчезнет его презренное имя из разговоров мужей, то на востоке имеем достаточно лазутчиков. К сожалению, вести от них идут очень долго, и я доселе ничего не знал о грандиозном предприятии мицри[8]. Это моя вина и я…
— Рассказывай, высокородный Муваталли, — приказал царь, — поведай нам все. Стенать будешь потом.
И Первый Страж заговорил. Он говорил о небывалом. Осведомлённость Муваталли в некоторых вещах всегда поражала придворных и самого царя.
— Я уже рассказывал тебе, государь, о том, как Ядовитая Анобрет[9] захватила у Алекшандуша много ладей. Об этом купцы Канахана трещат без умолку. Так вот, эти ладьи Манабхарра перегнал в Гебал, там вытащил на берег и построил множество подобных. Его мастера сколотили из кедра прочные рамы с колёсами, на них поставили ладьи и перевезли на берег Кудшу[10].
— Невероятно, — выдохнул Пиллия.
Аннита недоверчиво покачал головой, а Ксассени от удивления разинул рот.
