Эвмен, которого все ещё мутило, ушёл в свою палатку. Александр, заметив, что высокородные гости о чём-то беседуют с одним из своих подданных, по виду колесничим, очевидно доставившим какие-то вести, не стал им мешать и последовал за Эвменом, дабы ещё раз поздравить его.
— Скажи, царь, на меня делали ставки? — спросил кардиец.
— Разумеется. Лагиду улыбнулась удача. Благодаря твоему искусству он разжился пятью талантами, а на победе Абуусера заработал все пятнадцать. Столько же выиграла царица.
— Птолемей поставил на египтянина?
— Да, — усмехнулся Александра, — Пердикка и Мелеагр прямо бесятся.
— Итого двадцать талантов. Царь, тебя не удивляет эта сумма? Это же огромные деньжищи, откуда они их взяли?
— Ну, когда мы переправились в Азию, в казне было всего шестьдесят, но сколько золота с тех пор попало в наши руки? За три года побед. Чему ты удивляешься?
— Но большая часть добычи осела в казне. «Друзья» разжились рабами и дорогими вещами, породистыми лошадьми. Птолемей завёл себе целую фалангу красивых рабынь. Пердикка и Филота нацепили на себя дюжину пурпурных плащей и на каждый палец одели по перстню с рубином. Парменион ездит на позолоченной колеснице. Да, у каждого немало и просто золота, монет и слитков, но настолько ли много, чтобы тратить вот так, походя, по трети старой государственной казны на заклад?
Александр нахмурился.
— К чему ты клонишь?
— Лагерь наводнён финикийскими и хурритскими купцами.
— Ростовщики?
— Да. Македоняне и эллины влезают в долги, не задумываясь.
— В надежде, что отдавать не придётся, — процедил Александр.
Глаза его превратились в узкие щёлки. Эвмен видел, как на царя накатывает бешенство. И подлил масла в огонь.
— Здешняя Финикия… Она ведь другая. На неё наброшены невидимые сети египтян. Эти их Хранители, глаза и уши фараона и царицы… Все говорят, будто они вездесущи, но что-то мне не верится. Полагаю, всё дело в том, что немало финикийцев и сирийцев служат Египту, тайно или явно. И если наши люди позволят накинуть себе на шею петлю… Скажем, кто-то совсем вдрызг проиграется, последний хитон отдаст, привыкли уже сорить деньгами. А как восполнишь убытки грабежом, если нет войны? Припугнут угрозой огласки, твоим гневом. И пообещают дать отсрочку. За услугу.
— Шкуру спущу, — негромко пообещал царь.
Эвмен ничего на это не ответил. Александр дёрнул щекой, провёл ладонью по лицу. Помолчал немного.
— Ты прав. Пора с этим кончать.
Неожиданно в палатку ворвался запыхавшийся Птолемей.
