Хотя упал египтянин грамотно, коснувшись лопатками песка и поджав подбородок к груди, кардиец не мешкал, зажал левую ногу в захват и выкрутил на болевой. Хуни вскрикнул и ударил правой ногой, не видя, куда бьёт. Пяткой он мог бы убить быка. Или покойного Диоксиппа, что почти одно и то же. Кардиец пригнул голову и расслабил шею, — чудовищный удар пришёлся вскользь, по затылку, однако, в глазах Эвмена замерцали звезды, голова закружилась, а к горлу подступила необоримая тошнота. Но молодому египтянину это не помогло освободить другую ногу от захвата, кардиец чётко повёл её на излом. Египтянин подавился криком.
— Хтору мэт!
Эвмен, ещё не знавший язык ремту в совершенстве, решил, что эта фраза означает признание поражения.
Он отпустил египтянина, встал, вскинул руки. Весь стадион взорвался радостным рёвом.
— Эвмен, сын Иеронима, из Кардии, победил всех мужей моложе тридцати лет в панкратионе! — провозгласил элланодик.
Победитель, пошатываясь, добрел до края стадиона. Здесь его вырвало.
«Зараза».
К нему, прихрамывая, подошёл Хуни.
— Ты хитрый боец, Таа Эвмен. Я тоже умелый бороться, но ты обманывал меня. Я не ожидал. Спасибо за наука.
Таа — «Великий отвагой». Не очень подходящая похвала в данном случае, но пусть будет так. Таа… Эвмен улыбнулся, протянул руку молодому Хранителю.
Едва он удалился, как Эвмена отловил Пердикка.
— Эвмен, слушай, я хочу предложить выгодное дело, — сказал Пердикка.
— Какое?
— Давай устроим ещё один бой. Вне Игр. Ты против этого Абу… как его там… Вот ведь варварский язык… Ну, этого, который Диоксиппу шею свернул. Отделаешь засранца, мы тебе десять талантов заплатим.
— Мы?
— Ну, я, Мелеагр, ещё кое-кто. Продулись в пух и прах из-за этой куклы крашеной. Ты сможешь.
— Может и смогу, — усмехнулся кардиец, — но не стану.
— Ты что, обосрался что ли? Да Диоксип, придурок, просто снобом был, дурью пер, все на кулачище свой надеялся. Тебя египтянин не осилит.
— Нет, Пердикка, не стану.
— Тьфу ты… Я думал, ты мужчина, а ты… Писарь…
Таксиарх резко развернулся и удалился. Эвмен посмотрел на Сострата, который приблизился и слышал весь разговор.
— Ты тоже считаешь меня трусом?
«Пальчик» неопределённо хмыкнул.
Через несколько минут Александр возложил венок на голову своего секретаря, а потом объявил следующее, невиданное прежде зрелище — состязания лучников.
Служители стадиона начали выносить мишени и отмерять шаги. Предполагалось, что участники будут стрелять по постепенно удаляемым целям.
