Анхнофрет улыбнулась.
— Думаю, Геродот ошибся.
— Он утверждал так же, что Египтом люди правили больше десяти тысяч лет, а до того — боги, — подал голос Кен.
— Ты что, читал Геродота? — хохотнул Пердикка.
— Нет, он просто в Эфесе умудрился напоить Каллисфена, теперь вот башка до краев забита всякой лабудой, — встрял Мелеагр, — с вином выплывает.
— В Эфесе? Это когда было? — спросил Пердикка.
— Не помнишь? На том самом симпосионе, когда Апеллес выпросил разрешение рисовать Кампаспу голой, а потом…
— Мелеагр, — глухо прорычал царь, — язык вырву.
Птолемей поспешил разрядить обстановку.
— Так это правда? Про десять тысяч лет?
— Если считать от вашего времени, — сказала Анхнофрет, — полагаю, да. Но наша память о тех далёких временах все же довольно туманна. Дело в том, что около шести тысяч лет назад в Стране Реки случилось бедствие, которые вы зовёте «катаклизмос». Потоп.
— Девкалионов потоп? — переспросил кто-то из македонян.
— Может, Огигов? — предположил другой голос.
— Я не знаю, как его называют у вас, — честно призналась Анхнофрет.
— И называют ли вообще, — хмыкнул Птолемей, — это, наверное, ещё до пеласгов было.
— Мы зовём его Волной Апопа.
— Прошу тебя, продолжай, достойная дочь Меринасира, — попросил Парменион.
— Земля содрогнулась и рухнули стены глубокого высокогорного озера Бену[85], что на дальних границах страны, которую вы зовёте Эфиопией. Царству уже была не одна тысяча лет. В чём-то они достигли умений дома Аменемхети[86], уступая нам во многом, но некоторые тайные сплавы и иные вещи самых древних ремту мы до сих пор не знаем, как повторить. Волна в пять сотен локтей, идя по узкому руслу, слизывала дома, дворцы и храмы, ибо в нижней части своей несла тысячи хека камней, на громадной скорости сносивших самые мощные стены. А руины городов были погребены слоем щебня, глины и ила, толщиной в десятки локтей. Так великое царство Познавших Маат, в котором все ремту были ещё синеглазыми, погибло в одночасье.
— Синеглазыми? — переспросил Александр, — так значит этот титул, «Потомки Древней Крови»…
— Да, царь. Это не пустые слова. Мерит-Ра и её брат — действительно потомки самых первых ремту, и в их роду тщательно блюдут чистоту крови.
— Что же было дальше? — спросил Парменион.
— Погибло не все. Уцелел Бехдет. Сейчас это великий порт, а в ваше время, как мне рассказали, он покоится на дне…
— Через тысячи лет разделил участь собратьев, — негромко проговорил Александр.
Анхнофрет вздохнула.
