Сергей Бондарчук | страница 11
Сергей Федорович трагичен не только потому, что не случилось снять то, что он хотел, и то, что он мог снять. Но и потому, что он по-настоящему чувствовал свою душевную, внутреннюю не просто привязанность, но и обязанность снять то, что он хотел. Слава Богу, Саша Шакуров снял «Фауста», потому что это соразмерный масштаб Сашиному сознанию. Так важно прожить жизнь в соразмерном тебе масштабе. В России это, к сожалению, почти никогда не у кого не получается. А почему? Понять невозможно.
Вот пишут какие-то заключения: «нет, это зритель не пойдет», «это зритель не поймет…» Ой, все зритель понимает! Не понимают люди, у которых и в душе, и в сердце отсутствие соразмерности этих масштабов. Они не понимают, с кем они имеют дело. Они абсолютно не понимали, кто такой Бондарчук. Или, например, страшная, драматическая история с пятым съездом. Я на этом съезде был и был там, конечно, на стороне тех, которые понимали, чтото, что начавшуюся перестройку остановить совершенно невозможно. И я был благодарен перестройке и всему, что происходило, с точки зрения того, что на моих глазах падала эта действительно империя зла. Империя чудовищного зла из КГБ, из доносов, из стукачества, из того, что каждый был на каком-то учете личной подозрительности.
Выбор цели
Все время нас проверяли на верность партии и правительству. И конечно, я понимал, как катится съезд и как высвобождается эта энергия, которая все время была сжата под диким прессом. Вот посмотрите, любое преобразование в России всегда связано с тем, что нужно кого— то уничтожить. И стали уничтожать Сергея Федоровича Бондарчука. Уничтожать на словах, не понимая, что они говорят ровно то же самое, что говорят, к примеру, бабушки, сидящие у подъезда: «Он много о себе воображает. Какую юбку сделала, в какой собольей шубке ходит». Это же те же самые бабкины рассуждения о том, что наконец нашли виноватого. Что вроде как это Бондарчук виноват в том, что все вокруг были несчастны.
Это, конечно, чушь, но, тем не менее, это был итог всей этой огромной «работы», который, конечно, произвел на Сергея Федоровича оглушающее впечатление. Как внезапный камнепад откуда-то сверху, который раздавил бы любого человека насмерть. Но не Сергея Федоровича. Что это было на пятом съезде? Конечно, когда у тебя с груди сняли огромную, тяжелейшую плиту, которая давила тебя, — это было счастье. Но в момент снятия этой плиты — такого неуважительнейшего по отношению к тебе давления — у тебя ежедневно, ежечасно, постоянно возникает необъяснимая эйфория — надо немедленно кого-то найти и наказать. Это была наша общая
