— Да не парься, — махнула свободной рукой мадам Баттерфляй. — Подыщем тебе работенку.
Я представила себя одной из девочек мадам Баттерфляй. В блестящем атласном платье ярко-малинового цвета с пышными гипюровыми воланами, огромным бантом на талии, красных чулках и с ужасной жирной мушкой над верхней губой. Воображение живо нарисовало тесную и несвежую комнатку для свиданий с огромной порочной кроватью, где ожидаю пятого за день клиента, и я почувствовала, как тошнота подступает к горлу. Бедные девочки, попадающие за эти стены разврата! Нет, нет и нет.
Однако ссориться с клиенткой Ойле я не собиралась: вежливо присела в реверансе, пообещала хозяйке салуна подумать над ее «заманчивым» предложением и, наскоро распрощавшись, выбежала из переулка Лизы Варской. Взобравшись по склону Костомарова, бросилась в оживленный центр Огнеборской. Домой успела до комендантского часа.
Измученная утренними переживаниями, тетушка Ойле с головной болью лежала в спальне. Дин Дон мелькнул, как только я появилась в комнате, и уплыл наверх.
— Выручку положи на комод, — чуть слышно проговорила тетя. — Я тебе покушать оставила.
Я вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь. На сердце отлегло, что не придется врать. На кухне меня дожидалась маковая булочка и чай из мелиссы. Поужинала наскоро — от волнения голод совсем пропал. Все думала, как бы жандармам не попасться. После комендантского часа они ходят группами, выискивая нарушителей. Штрафом в десять эйри я точно не обойдусь.
Неизвестность и рискованность давили, заставляли волноваться больше обычного. Наконец, стрелки настенных часов показали одиннадцать. Я обулась и незаметно выскочила из квартиры.
Столько раз я бегала в мастерскую, она буквально в пяти кварталах от нас. Но передвигаться по городу после комендантского часа опыта у меня не было. Год назад и мыслей не закрадывалось, чтобы нарушить запрет властей! Однако судьба распорядилась иначе. К счастью, улицы были так слабо освещены газовыми фонарями, что разглядеть фигуру, перебегающую от одной подъездной двери к другой, с одной стороны улицы на другую, было практически невозможно. Ну, по крайней мере, мне так казалось.
Я двигалась вдоль стен, стараясь не стучать каблучками, от одного технодерева к другому, к экипажной развязке, к переплетению улиц, где днем толкаются в своих колясках извозчики, выжидая клиентов. Ночью улицы пусты, слышно только, как внутри черных тополей с одинаковыми временными промежутками срабатывают насосы — втягивают в себя зловонные ручьи.
