Подумав секунду, я задала следующий вопрос, не дававший мне покоя целый день.
— Откуда ты знаешь английский?
— Английский? Я не знаю такого языка. Но думаю, что это эффект связи.
Нимфес устроился удобнее на полу, сев по-турецки.
— Ты телепат? Умеешь читать мысли?
— Нет. Я всего лишь могу общаться с носителем медальона, то есть, с тобой. Мне доступно лишь то, что ты хочешь показать.
Это вызвало чувство облегчения. Все время, что мы общались мысленно я боялась, что Нимфес может узнать вещи гораздо более личные. Теперь же получалось, что он знает обо мне не больше, чем я о нем. А что я о нем знаю, кстати говоря?
— Расскажи мне о себе? — решила я ковать железо, пока горячо. — Кто ты такой?
— Меня зовут… звали Нимфес. Я был фараоном на этой земле, — произнес мужчина медленно, словно каждое слово давалось ему с трудом. Неясная тень пробежала по его лицу, но вскоре исчезла, сменившись безмятежностью. — Однажды я попытался воззвать к богам, чтобы спасти свой народ, но цена за спасение оказалось слишком высока, погибло много подданных. Люди прокляли меня и похоронили заживо здесь, вдали от остальных и навсегда вычеркнули имя из хроник.
— Заживо? — я бросила взгляд на саркофаг, а затем снова на призрака. — То есть, ты медленно умирал здесь в одиночестве, не имея возможности выбраться?
От этой мысли стало жутко. Одно дело находится в гробнице и знать, что тут лежит тело фараона и совсем другое — осознавать что человек умирал несколько дней, прямо в этой комнате. Пусть и прошло три тысячи лет, но страданиями должно было пропитаться все вокруг. Исчезнувший было страх вновь поднял голову.
— Да. Но ни к чему нам обсуждать дела такие давние, — Нимфес печально улыбнулся и прикрыл глаза.
— Боже мой, — я хотела было дотронуться до мужчины в утешающем жесте, но остановилась, вспомнив, что передо мной всего лишь призрак. — Не могу представить, каково это…
— Надеюсь, тебе не доведется понять и представить. Быть заточенным в гробнице после того, как исполнил просьбу страждущего народа… Без дождя они бы погибли все, но им было удобнее наказать меня за незначительные жертвы, чем восславить, — на лицо Нимфеса вновь набежала тень, а в глазах на мгновение проступила ярость, тут же сменившаяся печалью.
Я немного помолчала, пытаясь поймать за хвост мысль, что настойчиво крутилась на поверхности. Услышанная история что-то напоминала, но вот что? Дождь, страждущий народ… Память, наконец, сдалась, позволив вспомнить.
