«Дело» Нарбута-Колченогого | страница 92
Нары в бараке
Арестован он был по делу переводчиков украинской прозы (а он стал таковым) вместе с Павлом Зенкевичем (однофамильцем поэта), Игорем Поступальским и Шлейманом-Карабаном. (Последний вернулся из концлагеря в хрущёвские годы и рассказал, что Нарбут погиб, упав с катера в ледяное море, когда их перевозили с материка на Колыму. Ещё он рассказал, что их, четверых, посадили по доносу Бориса Турганова, тоже переводчика с украинского, между прочим, одного из персонажей знаменитой “Иванькиады” Войновича.)
Но и на владивостокской земле, где Нарбут оказался 20 сентября 1937 года, он со стойкостью переносил свою участь, сообщая об этом жене из лагеря. Уже в Магадане, куда он попал через месяц, он ещё надеется переспорить свою судьбу, говоря ей в письме: «…Как мне хочется показать себя на работе, быть стахановцем, всегда первым, не боящимся никаких трудностей! А ведь я могу, могу воскликнуть: “Дайте мне рычаг, и я переверну земной шар!”»
Дальний Восток. Зэки в сталинском лагере
Из магаданского лагеря «Дальстрой», от заключённого «транзитной командировки, 3-я рота, 2-я зона, 2-й барак» к Серафиме Густавовне Суок приходят письма. Всего их было одиннадцать – глубоко личных, исполненных пронзительного лиризма, в одном из которых он признавался, что «тут возникло много лирического подъёма… лишь бы разрешили только мне писать здесь стихи».
В середине декабря Владимир Иванович был отправлен из Магадана на «Стан Оротукан» – это около четырёхсот километров от побережья. Актированный Нарбут дожидался там изменений в своей судьбе. «Адрес, по-видимому, мой изменится, – написал он жене. – Новый сообщу телеграммой (если будут деньги, мамочка…)».
Чудная планета Колыма!
Но не сообщил.
После недолгого здесь пребывания его отправили пешком через перевал на «Ключ Пасмурный». Там он пробыл около двух с половиной месяцев – работал счетоводом, ночным сторожем и, говорят, ассенизатором. В конце февраля – начале марта 1938 года он вместе с такими же, как он сам, инвалидами был актирован медицинской комиссией и этапирован в Магадан, в карантинно-пересыльный пункт № 2. Здесь против него 2 апреля 1938 года, во время кампании массового террора в колымских лагерях (декабрь 1937 – сентябрь 1938 года), вошедшего в историю под названием «гаранинщина», было возбуждено новое уголовное преследование по обвинению в контрреволюционном саботаже. Ордер на арест и обыск (№ 241) подписал начальник УНКВД Василий Михайлович Сперанский. Не оправдались ни надежды отличиться на трудовом поприще, ни – хотя бы – попасть в инвалидный лагерь. Судьба уготовила Нарбуту гораздо более трагическую стезю.
