Затем у меня по всему телу распространяется неуязвимость, я подползаю ближе к нему, он горячий. После любви я обычно сворачиваюсь за спиной у Карла, утыкаюсь лицом ему в затылок, вдыхаю его запах, несколько раз я бормотала: «Я люблю тебя», и он бормотал в ответ то же самое, в полусне, в апатичном полузабытьи, в которое он впадает после того, как я проделала все, что положено любовницам; сейчас возникает такое же ощущение. Аудитор, когда я подползаю ближе, тоже горячий и хорошо пахнет с затылка, я бормочу: «Я люблю тебя». Это подобно рефлексу, слова возникают автоматически вместе с ощущением неуязвимости рядом с другим телом, я шепчу ему в затылок тихо, как обычно шепчу Карлу – иногда настолько тихо, что он не слышит, иногда он уже засыпает.
Аудитор, однако, не засыпает. Он тотчас поворачивается, смотрит на меня со смесью шока и отвращения во взгляде. Будто я ненормальная. Возможно, так и есть.
– Что ты сказала? – спрашивает он.
Я отвожу взгляд.
– Нет, ничего. Сама не знаю. Это я по ошибке.
Я переворачиваюсь, ложусь к нему спиной. Слышу, как он садится, вздыхает. Затем встает, проходит по комнате, собирая свою разбросанную по полу одежду. Садится на край кровати и застегивает рубашку.
– Мне надо идти, – говорит он.
– О’кей, – бормочу я.
По вечерам меня тянет в гавань. Ходить туда я предпочитаю в сумерках, но сейчас сумерки наступают очень рано, темнеть начинает уже в середине дня, когда я по-прежнему сижу с Магдаленой и Сив в столовой, пью послеобеденный кофе, смотрю на больничную парковку и наблюдаю, как перед входом останавливается грузовик с большой елкой в кузове. Сив говорит, что рановато, и на самом деле она права – сейчас ноябрь, и мы только что перешли на зимнее время, возможно, возникло какое-то недоразумение, впрочем, ответственная за атмосферу вокруг больницы вполне могла подумать, что гадкую парковку, где постоянно задувают ветра, будет хорошо осветить чем угодно; я рассуждала бы именно так.
Я придерживаюсь южной стороны гавани. Северная сторона больше напоминает промышленный район, там похожие на бараки дома с предприятиями, занимающимися копанием ям и починкой канализации, и целый квартал занимают угольные кучи и горы бревен, которые готовятся к отправке, грузятся, перевозятся на кораблях и используются в какой-то далекой отсюда стране.
На южной стороне имеются краны, связанные с землей рельсами, как трамваи, они могут двигаться боком взад и вперед вдоль края берега. Возле длинного ряда контейнеров, полных щепы, пришвартован корабль, без освещения, без каких-либо звуков, в ожидании. Возможно, внутри спят моряки с другой стороны моря или же они сошли на берег и сидят в каком-нибудь городском баре, или прогуливаются по тем же улицам, что и я, в поисках фланирующих женщин.
