. Иными словами, его исходный вопрос таков: была ли в XIX в. альтернатива украинскому движению и если да, то почему она не была реализована?
Та потенциальная альтернатива (еретическая для украинских патриотов), которую Алексей Миллер пожелал рассмотреть, – это возможная полная русификация украинцев. Автор попытался перефразировать знаменитое изречение из Валуевского циркуляра о том, что «украинского языка не было, нет и быть не может», в формулу, которая тогда, в середине XIX в., вполне имела право на существование: «украинского языка могло бы не быть» как альтернативы русскому, подобно тому, как гэльский или провансальский существуют, но не являются сегодня альтернативой, соответственно, английскому и французскому. Последуем за авторским изложением.
Итак, большинство в русском образованном обществе и в правительственных кругах в течение всего XIX в. разделяет концепцию триединой русской нации, включающей в себя велико-, мало- и белорусов. В XVIII в. для реализации этой концепции была проделана, если воспользоваться современным штампом, большая и успешная работа. Административная автономия Гетманщины уничтожена, традиционные украинские элиты в подавляющем большинстве своем включены в русское господствующее сословие и ассимилированы, а более развитая в XVII в. и частично в XVIII в. украинская культура подверглась провинциализации, став преимущественно крестьянской. Тем самым были созданы первоначальные предпосылки для решения значительно более важной и трудной задачи – русификации массы украинского крестьянства.
Можем ли мы оценить эту, безусловно, трудную задачу как заведомо невыполнимую для того времени? Доступный нам для сравнения благодаря историку Юджину Веберу пример – Франция, в которой даже в середине XIX в. по крайней мере четверть населения не говорила по-французски, патуа (наречия) часто были настолько далеки от французского, что путешественнику не у кого было спросить дорогу, – к концу ХІХ в. уже нереальная ситуация. С французским патриотизмом среди этих не говорящих по-французски крестьян дело обстояло плохо. Охотники сопротивляться франкоизации имелись. Между тем поэт Мистраль стал последним гением провансальского стихосложения, а его современник Шевченко – одним из основателей украинского литературного языка. То есть французам удалось, правда, только к концу XIX в., утвердить французский как единый язык высокой культуры на всей территории Франции, что позволило им в XX в. создать национальный миф о естественности, совершенной добровольности и давности этого состояния.
