В нашем обыденном понимании «Русь» представляет собой некое единство не только Рюриковичей, но и народа. Мы слышали о «древнерусской народности», которая является «колыбелью трех братских народов – русских, украинцев, белорусов». Но на самом деле очень сложно представить, как население полиэтнической империи, – объединяющей вперемешку племена славян, тюрков, балтов и финно-угров, будучи неграмотным, не говоря на общем языке, имея отдельные племенные, городские (а скорее просто местные, волостные) самосознания, традиции и религиозные представления, ориентируясь на местную власть, а не на какой-то абстрактный и далекий Киев, – могло ощутить свою целостность не на уровне элиты, хоть как-то способной это единство вообще ощутить, а на уровне народа. Как можно стать древнерусской народностью, если живешь так, как твои предки за тысячу лет до тебя, и с опозданием на год-два узнаешь, что в ближайшем городище сменился князь/наместник, который 100 лет назад был варягом или хазаром, а сейчас русин. Разве что раз в год появятся представители власти – зайдут дань собрать – и все…
Что могло породнить балтийско-североморского новгородца с жителем карпатских горных долин? Словене новгородские считаются пришедшими из ареала западных славян, то есть они весьма отдаленные родственники каким-нибудь околокиевским полянам. У них не было, как бы мы сказали сейчас, общего телеканала и любимого всеми сериала. И программы новостей, где бы им рассказывали, «что происходит в столице, а что – в регионах», как великий князь киевский принимал отчет «младших князей» о социально-экономическом развитии разных частей государства и журил их за бездеятельность в деле объединения Руси.
Так что вывод такой: если и была «древнерусская народность», то в нее входили лишь представители княжеской, боярской, дружинной и торговой элиты, а не широкие народные массы. Народ – отдельно, а элита – отдельно.
И это – абсолютная норма, то есть банальное правило для досовременного общества. Даже если мы говорим о «современной французской нации» (а не какой-то средневековой «народности»), то сначала она – это монархи, аристократы, дворяне и частично священнослужители (с учетом того, что католическая церковь – наднациональное образование), с конца XVIII в. (революция!) – буржуазия, и лишь с рубежа XIX–XX вв. добавилось к ней крестьянство (результат всеобщего обязательного образования и службы в армии). И это последние 200 лет существования одного из самых развитых европейских государств! Ну куда тут совать Русь с ее «единой народностью»? Она была такой, какой была, – со всеми присущими ей чертами общества той эпохи и того месторасположения. Это не желание ее унизить, но и не стремление «придумать» Русь такой, какой она быть просто не могла.
