– Адессо ваттене.
Тут и художник жестом показал, что на сегодня сделал достаточно. Изабелла за ним для нее перевела, что он в восхищении от того, как она сидела, не пошевельнувшись ни разу. Потом объявил, что завтра в это же время они опять здесь встретятся и что так будут встречаться ежедневно столько раз, сколько сеансов ему потребуется, чтобы портрет Ее Светлости исполнить ему удалось. Она удивилась, что говорил он голосом таким авторитетным, как у нее дома только доктор или капеллан разговаривали, а потом уже сразу Главный. А тут художник. А видно было, что его слушались, что как он назначал про дни сеансов, так и делали. А может и про прочее. Может в ремесле его был какой секрет. Может что-то от него важное зависело.
Поклонился художник, ушел. Изабелла и Ивонна наедине остались. В третий раз они так между собой виделись с тех пор, как Ивонна сюда приехала, и каждый раз это было по-новому. В этот раз она и сама была как новая: уже много чего знала про разные обстоятельства, и про саму себя, и про Изабеллу. И Изабелла показалась ей новой. Еще сидя перед художником, хоть и не спуская глаз с линии горизонта, проходившей по карнизу большого камина, а как смогла, за Изабеллой вниз понаблюдала. Сравнивала то, что о ней заметила, с тем, что знала теперь о себе: с тем, что увидела сначала в спекулуме, а потом в окне. Все здесь и там было словно противопоставлено. Ивонна так: лицо длинноватое, нос также, брови черные, холмистые, лоб высокий, глаза прохладные, как небо перед грозой, волосы зачесаны назад, наверх и надо лбом башней устроены. Изабелла: лицо кругловатое, розовое, черты слабо прорисованы, нос такой, что сперва и не заметишь, бровей тоже почти не видно. Все вместе спелое, абрикосовое. Кажется, и запах фруктовый сей же час услышишь. Волосы рыжеватые, длинные, вьются по спине барашками, как иногда бывают облака.
Заметила, что, когда на нее стоя смотрела, это сверху приходилось. Сама-то видно повыше была. А та небольшая и в плечах округловатая. И в груди тоже что-то медовое. Изабелла ее в ответ рассматривала. Но прямее, открытее, глаз в глаз, насмешливее. Тоже, поди, сравнивала. Уж она-то, здесь живя и Бенедетто постоянно под рукой имея, себя превосходно представляла. Свои черты не один, не два раза, а многочисленно, подолгу наблюдала. Она удивилась тому, как в голове своей замысловато подумала, какая длинная, загибистая мысль пришла ей на ум.
Изабелла к ней навстречу шагнула, легко, как луч света, руку ей тронула. Глазами погладила и улыбнулась. Пригласила ее вежливым жестом пройти с ней в соседнюю комнату. Стала вдруг говорить нараспев и обильно, а не церемонно, и как-то иначе, чем прежде, будто они давно знакомы и всегда так разговаривали. Стала объяснять Ивонне, что эти комнаты были отцом любимые, что здесь он обыкновенно время проводил при жизни своей.
