Известно, впрочем, что по исходе болезни, как это нередко случается, появилась в жизни Павла еще одна, третья женщина. Да, так бывает, что из двух имеющихся в наличии женщин герой в конечном счете выбирает третью. Имя этой третьей или, если угодно, это второе имя – если учесть, что два первых совпадали, – было Виолетта. Снова, как уже неоднократно случалось на этих страницах, мы имеем дело не с живой фигурой, а с буквами на бумаге. То есть с гипотезой. Последняя подтверждается однако тем, что в Десятом районе Рима, на площади Кампителли, в палаццо Капицукки, поделенном уже более полувека назад на аппартаменты, в третьем этаже, в большой красивой многокомнатной квартире проживала семья Сан-Северо. А дочь их звали Виолеттой. Подниматься в квартиру Сан-Северо можно было как по широкой парадной лестнице, так и по черной винтовой. Все остальное читатель может себе представить сам. Так что когда, выздоровев, наш герой снова направил свои стопы на виллу Франк, когда он снова ощутил под подошвами ботинок пружинящую мягкость сосновых иголок, устилающих Авентинский холм, в голове его помимо монет, медалей и прочей ерунды была уже не Роберта Первая и не Роберта Вторая, а вовсе даже Виолетта. Что одна из двух Роберт, баронесса Франк, несомненно со свойственной ей живостью вскоре почувствовала. Запах фиалок, несильный, но настойчивый, сопровождал теперь Павла повсюду.
К подозрению Роберты добавилось и некое новое обстоятельство, осложнившее работу Павла над составлением каталога собрания Франка. Заключалось оно в том, что чем дольше изучал он предметы и рукописи этой коллекции, чем умнее становился его глаз, чем лучше понимал он техническую и материальную стороны своей профессии, тем неумолимее становилось его суждение. А чем дальше продвигался он в лабиринте гипотез – особенно там, где это касалось поздне-античного, раннехристианского периода, именно этого переходного момента, когда многое терялось и забывалось, и на этом месте, из того же корня вырастало нечто совсем иное – тем все яснее открывался его сознанию тот грубый факт, что некоторая часть предметов, составлявших эту коллекцию, являлись подделками. Возникала ситуация, Павлом отнюдь не предвиденная. Никто не научил его, и менее всех сделал это сэр Полкрэв, как вести себя в подобном положении. А между тем опыт такого рода у его учителя несомненно был, ибо лорд Полкрэв сам в молодости составил несколько каталогов именно частных коллекций.
